Он не знал, что будет делать Митрич, и не хотел знать. Это было не первый раз… в свое время они так замирили один из самых опасных районов Афганистана. Они сидели на ФОБ Лезернек, и когда хаджи начинали наглеть – выбирались ночью в горы. Командир просто ничего не хотел знать: он не отдавал приказов и не контролировал их исполнение. Но духи после нескольких уроков начали усваивать правила игры.
И эти рано или поздно усвоят – кто останется жив.
Прозвонил телефон, внутренний. Сэммел поднял трубку.
– Сэммел, слушаю.
– Сэр… тут к вам делегация…
– Что значит, делегация?
– Местные. Хотят переговорить. Похоже, местный криминал, сэр.
Сэммел помолчал.
– Гнать их, сэр?
– Нет. Сейчас спущусь…
* * *
Жора Север услышал взрыв, когда одевался… это было не так далеко, на дороге. Почему-то сразу понял…
П…ц Бабаю. Хреновые расклады.
Оставаться здесь было нельзя. Он торопливо натянул штаны, набросил рубашку, схватил сумку через плечо, вымелся на улицу, побежал к основному зданию. Пнул первого попавшегося охранника, тот полетел на землю.
– Какого х… стоите! – заорал вор. – Щас нас тут всех на Луну отправят. По машинам!
* * *
Там, где подорвали Бабая, толкового оцепления еще не выставили. Одна машина уже прогорела, другая – еще дымилась. Север прильнул к толстенному бронестеклу, пытаясь разглядеть, что там делается.
П…ц, похоже, делается.
Трупы лежали плотно, у машин… он не все видел, потому что бронестекло все-таки не такое прозрачное, как обычное, и дает искажения, да еще и машины стояли плотно. Но того, что он увидел, было достаточно.
Он достал сотовый, набрал номер Бабая. Тот, как и следовало ожидать, не ответил…
Такие вот расклады…
Он набрал новый номер…
* * *
Местный криминал оказался на трех машинах, все три – «Ланд Крузеры», черного цвета. Оружия подчеркнуто не держали, их остановили метров за двадцать и держали под прицелом пулеметов и гранатометов.
Один в свитере, двое одеты «нормально» – наверное, фильмов про гангстеров насмотрелись. На одном черные очки – при том, что темнеет.
Молчание. Никто не хотел начинать первым.
– Ты Самойлов… – решился один из бандитов, тот, кстати, что в свитере.
– Сэммел, – по-русски ответил Сэммел, – последние тридцать лет у меня эта фамилия.
– Базар есть. Отойдем давай.
– Базара тут нет. Где ты видишь базар?
– Поговорить, короче, надо, чо, не въезжаешь? – агрессивно сказал бандит.
– Если хочешь говорить, давай говори, – сказал Сэммел, – только нормальным русским языком. И говори здесь, что сказать хотел.
– Ты чо…
Второй бандит пнул первого по ноге, и тот заткнулся. Начал доставать сотовый… красная точка моментально появилась на лацкане его пиджака. И точно такие же точки появились и на всех других бандитах.
– Руку медленнее, – сказал Сэммел, – и вообще резких движений не делай.
Бандит медленно достал телефон, набрал номер.
– С тобой Жора Север поговорить хочет, – сказал он, – больше ничего.
Сэммел показал рукой – нормально. Взял трубку.
– Алло.
– Я Жора Север. Помнишь, базар с Ташкентом?
– Ташкент теперь мертв.
– Знаю, – голос был грубым, но Сэммел почувствовал нотки страха, – поэтому побазарить надо. Прямо сейчас.
– Приходи.
– Не могу. За твоей хатой следят всю дорогу. Мне не в масть. Приходи ты ко мне. Те, кого ты видишь, – заложники. Оставишь их у себя. Если что – твои люди их кончат.
– Кто они такие? Шестерки.
Смешок.
– Как знаешь. Но побазарить надо.
– О чем?
– О том, как дальше жить. Без Ташкента.
– И как предполагаешь.
– Не по телефону.
Сэммел прикинул.
– Хорошо, жди.
Конвой Жоры Севера стоял в каком-то дворе на окраине города. Восемь машин. У Сэммела было на две меньше.
Снайперы и пулеметчики заняли свои позиции. Не доверяя никому, Сэммел взял «канонерку» – бронированный по самое не хочу тяжелый пикап «Форд», в котором было установлено аж три пулемета. Из них один – румынский тумбовый «КПВТ», прошибающий стены. Тех сил, что скопились в небольшом дворике бывшего русского города, хватало, чтобы устроить кровавую баню почище той, что была в карьере.
Когда охранники заняли оборонительные порядки, Сэммел вышел из машины. Один. Навстречу двинулся Север.
Вор был хорошо одет, в длинное пальто, на шее – белый шарф, что делало его похожим на киношного гангстера. Грузный, роста примерно одинакового с Сэммелом, но тяжелее килограммов на тридцать. И не все из этого жир. Он был похож на боксера, оставившего ринг. Может, так оно и было на деле…
– А Ташкент, в натуре, был прав… – начал вор после пары минут молчания.
– В чем?
– Тогда, в шалмане. Я сказал про тебя – конь педальный, дешевка. А Ташкент сказал – нет, он опасен.
– Это ты к чему?
– К тому. Жили мы мирно, пока ты не приехал. Каждый свой кусок хлеба кушал. А теперь… Ташкент мертв. Этот мусор ваш, с которым Ташкент контачил, мертв. Бабай мертв. И тебя ни к одному делу не присобачишь.
– Ты меня обвиняешь? – поинтересовался Сэммел.
– Не… – вор покачал головой. – Не те времена щас. Каждый, кто что может, то и делает. Беспредельные времена. Ты просто по нашим правилам стал играть. Наверное, потому что ты русский.
– Я по вашим правилам не играю.
– Играешь. Даже если этого не признаешь.
– А тебе что надо?
– На пару с тобой играть.
– Это как?
Вор сплюнул.
– Да так. Это наша, б…, земля. Здесь наше все, понял? А у нас – одна масть пиковая. Весь город в руках держат. Наш город!
– Не поздно спохватились?!
Вор криво улыбнулся:
– Будь другие времена – я бы по-другому базарил. Но сейчас как брата прошу – помоги.
– Ты мне не брат.
– Все мы – русские, братья. Сам видишь, какой беспредел попер. Будем порознь держаться – будет еще хуже. Кого завалят, кто сам уедет. Но русской эта земля уже не будет.
Сэммел кивнул.
– Что предлагаешь?
– Есть такой вор, Мирза. Алика Ташкента завалили. Бабай теперь тоже в земле гниет. Скоро выборы смотрящего. Реально кандидатов двое – я и Мирза. Я от славян. Мирза от пиковой. Есть еще трое, но они не в счет.