– Купец Наум из Москвы завтракал ли?
Хозяин почесал затылок:
– Вроде не видел я его сегодня. Аким! Ты Наума, постояльца, видал ли?
– Нет, хозяин.
– Мы сегодня утром выезжать с обозом должны были, а его нет и нет. Не случилось ли чего?
– Пойдём, проведаем гостя.
Хозяин смешно, по-нижегородски окал, выделяя букву «о» в любом слове и заменяя ею «а».
Они поднялись наверх, на второй этаж, где были комнаты постояльцев. На первом этаже были кухня, харчевня, людская.
Хозяин постучал в дверь, подождал. Никакого ответа, даже звука никакого из-за двери не донеслось.
– Он вчера не пил с другими?
– Поужинал, беседовал с другими постояльцами, но не пил ничего – даже пиво.
– Может, занедужилось, плохо стало? Отопри дверь.
– Как можно? Может, спит гость?
– Я ответчиком буду, открывай.
Хозяин вздохнул, снял с пояса связку ключей, выбрал один, отпер замок и толкнул дверь.
Наум в исподнем лежал на топчане, и с первого взгляда Андрей понял, что он мёртв. Нельзя быть живым, если в груди торчит нож. Хороший боевой нож, вогнанный в тело по самую рукоятку.
– Опа! – растерянно сказал хозяин.
Андрей оттеснил его в сторону и подошёл к Науму. Труп был ещё тёплый на ощупь – с момента убийства прошло не более двух часов. И руки, как и другие члены, не закоченели.
Андрей повернулся к хозяину.
– Кто? – грозно спросил он.
– Откель мне знать? Сам же видел – дверь на замок заперта была.
– В том-то и дело, что на замок. А ключи от него были только у Наума и у тебя.
Хозяин побелел. Если за дело возьмётся Пыточный приказ, пыток ему не избежать.
– Кто у тебя в постояльцах?
– Так на ярмарку ушли, постоялый двор пустой.
Андрей заглянул в сундук, пошарил рукой под подушкой, обыскал одежду. У Наума должны были быть деньги в калите – красной сафьяновой кожи. Он слишком часто видел её, чтобы не припомнить.
Он осмотрел убитого. Перстня на пальце не было, как не было и цепочки на шее. Оба украшения были золотыми и массивными. Теперь, по крайней мере, понятно, из-за чего убили – разбой.
Злость захлестнула душу Андрея. Да, Наум был жадноват, но мужик хороший, никому зла не делал. И работать с ним можно было – не гнобил, как некоторые.
Андрей вытащил из тела купца нож – длинный, с широким лезвием и массивной рукоятью. Такие на Руси называли боярскими. Сталь на лезвии хорошая, скорее – шведская. Дорогой нож, только почему его не забрали? Или спугнул кто-то?
– Хозяин, кто утром уезжал? Я имею в виду – не на ярмарку, а совсем?
– Новгородцы, двое. Одну комнату снимали. Слышал, как за столом говорили – вроде товар куплен, пора домой. Расплатились, всё честь по чести.
– Опиши, как выглядели?
– Один высокий, худощавый, рыжеватый – годов сорока. Другой среднего роста, плотный – за возраст не скажу. Весь волосьями зарос, ну чистый медведь. Борода лопатой, волосья на голове всклокочены, только глаза и видать. Но, полагаю, молодой. Ходит быстро, и голос мощный – как у дьяка в церковном хоре.
– А такого ножа у них не видел?
– Не видел, врать не буду.
Андрей обтёр лезвие ножа о простыню – всё равно она в брызгах и потёках крови.
– Они обозом пошли или на судне?
– Не знаю, думаю – обозом.
– Почему?
– Корабельщики на своих судах ночуют, а кто на постоялом дворе – так те на обозах. Судовые обычно на берегу кучкуются.
Довод разумный.
– Как их звали?
– Высокого – Антипом, медведеподобного – Николаем.
– Я сейчас старшего возничего пришлю, похоронить купца надо. Лето, не довезём до Москвы. Гроб, отпевание – всё на твоей совести.
– Это почему? – вскинулся хозяин.
– Потому что у тебя на постоялом дворе убили. Или ты хочешь, чтобы я в Пыточный приказ пошёл?
– Упаси Господь! Всё сделаю, как велишь.
– То-то! И не вздумай увиливать. У тебя постояльцев грабят и убивают. Слух пойдёт о бесчинствах – никто к тебе не пойдёт, разоришься. Так что не скупись, тебе же хуже будет. А я вернусь – проверю.
– Ты что же, на погребении не будешь?
– Ежели успею. Новгородцев найти попробую. У них дорог много, а у меня одна.
Андрей заткнул нож, которым был убит Наум, за пояс, подошёл к телу Наума и взял его за руку:
– Прости, Наум, не уберёг я тебя. Зря ты уединился. Но я постараюсь обидчика твоего достать.
Хозяину же сказал:
– Дверь в комнату на ключ запри. Возчики подойдут, скажут – Наумовы люди. И времени зря не теряй, одежды чистые ищи, гроб заказывай.
Андрей побежал к амбару. На стук в дверь вышел заспанный Григорий. В амбаре сладко спится, за толстыми стенами не слышно шума, покойно.
– Ну, когда едем?
– Не знаю, Гриша. Беда у нас: купца убили, деньги исчезли.
У Григория челюсть отвисла:
– Да как же это?.. А добро куда? А мы?
– Амбар я запру на замок. Идём к возчикам – ты с ними отправишься к хозяину постоялого двора. Знаешь, где Наум ночевал?
– Провожал однажды, помню.
– Хозяину скажешь – мы Наумовы люди. Помогите ему похоронить купца.
– Так у нас денег нет…
– У меня тоже! Хозяин за всё будет платить сам – за одежду, гроб, отпевание. Ваше дело – помочь могилу вырыть и гроб до неё донести.
– Постой, а ты куда?
– На Кудыкину гору! Попробую обидчиков купца сыскать.
– О! Гиблое дело! Попробуй найди их на ярмарке или в городе! Тут же людей тьма!
Отвечать Андрей не стал – и так времени потеряно много. Одна надежда – если новгородцы ушли с обозом, на коне он их быстро догонит. Плохо только, что он один. Купцов же двое, да ещё возчики. Если убийца действительно один из них, то он опасен, без сопротивления не сдастся.
Можно было пройти к лугу, где паслись лошади и стояли телеги, через ярмарку. Так короче, но вряд ли быстрее.
Шли по берегу, почти бежали: тут народу было меньше и передвигаться спокойнее. Торговые гости – люди зачастую с амбициями. Толкнёшь такого невзначай, и этим вполне можно спровоцировать обиду и драку.
Обозные, увидев Григория и Андрея, сразу приободрились, и кто-то уже пошёл за своей лошадью.
– Отставить! – прикрикнул Андрей. – Гриша, оставь одного человека – как бы лошадей не увели. Остальные – с тобой. Где моё седло?