Впрочем, вечером все пошло как обычно – выступление в трактире, успешное, это уж само собой, ванна с горячей водой («Хозяин, ну что ты так часто моешься? Ведь не обделался же! И меня мучаешь!»), сон, колышущийся фургон, пыльная дорога, деревни, поля… и снова трактир, гостиница, ванна…
Дни слились в один, ночи в одну ночь, разговоры в один разговор. Дорога казалась вечной, бесконечной, как жизнь, как мир, как голубое небо над головой, в котором висело вечное желтое солнце. Но все когда-то кончается, и, к немалому удивлению Илара, застывшего в процессе передвижения по миру, караван наконец-то достиг столицы империи Зоран, великого и ужасного города Зоран-Темир.
То, что он великий, было ясно уже при въезде в древние ворота, окованные начищенной медью. Народ толкался, орал, стремясь въехать до заката; по распоряжению императора караванам запрещалось въезжать в Старый город после наступления темноты.
Старый город – это территория, что находилась за крепостными стенами, когда-то столица была именно там, пока город, как болезненная опухоль, не распространился в стороны и не поглотил и крепость, и множество деревень вокруг, пока не настроил домов, домишек, магазинов и лавок, храмов и питейных заведений за пределами крепости.
Илар никогда не бывал в таких больших городах и был ошеломлен суетой, шумом, беготней. Ему казалось, что все куда-то не просто идут, а бегут, будто их укололи в зад здоровенным шилом. Когда Илар поделился своими наблюдениями с Биргазом, на несколько минут подъехавшим к фургону с Иларом, тот долго и весело смеялся, а потом сказал, что парень не видел еще центра города, вот там действительно бегают и суетятся, а тут – ерунда. Обычная рабочая суета. Огромный город хочет есть, пить, одеваться, обуваться, и все эти караваны призваны удовлетворить самые прихотливые желания горожан. Магазины, лавки, мастерские – все жадно ждут товара, и каждый из караванщиков старается доставить его как можно быстрее. Быстрее разгрузишься – быстрее получишь деньги, быстрее заработаешь и сможешь снова отправиться в новый рейс. Обычная жизнь купца, караванщика.
Предстояло сообразить, что делать дальше, и по совету Биргаза Илар и Даран отправились к недорогой гостинице «Черный конь», что располагалась в Старом городе в районе северных ворот, через которые, собственно, они и въехали.
Попрощались с караванщиком и его женой – прощания не были долгими, Юстану не до них, с делами бы разобраться, а его жена вообще не вышла из фургона к Илару, обиженная, что он так и не открыл ей дверь, когда женщина стучалась в комнату музыканта.
Впрочем, Илар расстроился не сильно, попрощался с Биргазом, искренне переживавшим расставание, с ребятами-охранниками, шумно желавшими Илару удачи и приглашавшими его поездить с ними еще, и скоро парочка новоиспеченных жителей столицы шагала по булыжной мостовой улицы города-мечты, в который Илар стремился все эти годы.
Вообще-то Илар ожидал чего-то большего, чем суета, крики, вонь от разгоряченных, ржущих лошадей и потных возчиков. Столица – это… это… огромные дома, уходящие в небо! Храмы, сияющие золотыми шпилями! Люди, вероятно, тоже чем-то отличающиеся от простых провинциалов, непростые, ЭДАКИЕ!
Никакой «эдаковости» в местных Илар не заметил, кроме настойчивого желания что-нибудь спереть у приезжих; подозрительные личности так и шныряли вокруг караванов, норовя под шумок сделать свое грязное дело. Даран шел чуть позади и внимательно следил за Иларом, предупреждая, когда к тому кто-то приближался на опасное расстояние, и тогда Илар шарахался в сторону. Или останавливался, глядя на притворно недоумевающего воришку, или прибавлял шагу, оставляя неудачливого ворюгу позади. Он словно пробирался через колючие заросли: того и гляди шип вопьется либо штанину раздерешь.
Минут через двадцать путешественники все-таки ушли из опасной зоны, и стало полегче; по улице проходили и пробегали обычные прохожие, мало похожие на вороватых типов у ворот.
Кривая улица уводила все дальше и дальше вдоль стены, покрытой высохшими дождевыми потеками и следами жизнедеятельности городской стражи, сотни лет испражнявшихся со стены во время своей нелегкой постовой службы. Вообще-то пакостить на стенах было запрещено, но кто уследит, если вдруг приспичит? Не в штаны же делать! Теперь стражи на стенах не было, никто не собирался штурмовать столицу. Если и вспыхивали где-то далеко бунты недовольных властью, но они были так мелки и убоги, что подавлялись силами всего лишь одного полка. Думать о том, что бунтовщики доберутся до столичных стен, просто смешно.
Всего этого Илар, а уж тем более Даран, не знали, они просто шли, весело созерцая нависшие над головой стены, и удивлялись, что расстояние между стеной и ближайшими домами настолько велико, таких широких улиц парни никогда не видели. Они не знали, что это пережиток прошлого, когда правила воинского дела требовали: между домами и крепостной стеной должно быть свободное пространство, простреливаемое лучниками с плоских крыш этих самых домов. Впрочем, незнание их ничуть не угнетало, парням было плевать на особенности архитектуры. Где пристроиться на ночь, что есть, что пить – вот что актуально. А то, что улица слишком широка, – так на то и столица, чтобы не быть похожей на обычный городишко.
Они отсчитали одиннадцатую улицу и свернули на нее, двигаясь уже к центру города. Если посмотреть на столицу сверху, с птичьего полета, то стало бы видно, что крепостные стены окружают город почти правильным кольцом, а улицы ровными стрелами стягиваются к центру, к Императорской площади, посреди которой стоял императорский дворец – крепость в крепости, огромный, мощный замок, сложенный из крупных глыб, окруженный заполненными водой рвами. На территории крепости имелся сад, пруды, колодцы с чистой питьевой водой и все остальное, необходимое обитателям замка. Перед входом стояла большая статуя императора Арура Первого, основателя нынешней императорской династии, занимающей трон уже несколько сотен лет.
Статуя из темной бронзы, зеленой от времени, вечно обгаживалась птицами так, что лицо императора становилось белым, будто его специально покрасили. Злые языки говорили, что это души убиенных людей из присоединенных к империи королевств мстят покойному императору за свою погубленную жизнь. Статую регулярно отмывали, но она обгаживалась уже через полчаса почти до прежнего уровня. Проклятые птицы слетались на нее, будто все это время терпели и ждали, когда же им наконец почистят их любимый сортир.
Во время императорских балов перед статуей скапливалось множество экипажей дворян, приглашенных на бал, и тогда Императорская площадь начинала походить на Привратную, с которой недавно ушли Илар и Даран.
Но путешественники этого ничего не знали, шли, ускоряя шаг и поглядывая на небо, которое становилось насыщенно-синим, густым, и на нем проявлялись звезды, как серебряные гвоздики. Пора было под крышу: в чужом городе бродить в темноте опасно, тем более что в мешке куча денег – двести золотых, полученных от трактирщика, и двадцать золотых, взятых у хранившего их караванщика и заработанных не очень легким трудом.
Они успели до заката, хотя тени уже покрыли улицы, булыжники мостовой, стены старых каменных домов. Прохожих на улице почти не было, все нормальные люди в такое время сидят за столом и хлебают горячий густой суп, который заправляют острыми приправами и свежей зеленью. На улице бродят лишь гуляки, грабители да вот такие запоздавшие путники, спешащие спрятаться от ночной тьмы, хватающей их за шиворот, как злая собака.