У седел Илья обнаружил переметные сумы. Он снял их и перекинул себе через плечо, завтра осмотрит. Отвязал поводья лошадей.
– Плохие у вас хозяева были. Идите!
А сам направился на постоялый двор, уже через ворота. Почти все постояльцы оттуда разъехались, нанятый ездовой запричитал:
– Едва не сгорел! Надбавить бы цену надо.
– Надбавлю. Едем.
Илья сбросил на телегу переметные сумы, подсадил Марью и уже на ходу запрыгнул на телегу сам.
Изба догорала. Остов еще стоял, рдел, но когда они отъехали от ворот, дом рухнул, подняв кучу искр.
До утра еще оставалось часа три, и они не спеша ехали по грунтовке. Толком не видно ничего, и, как лошадь ухитрялась двигаться по дороге, Илье было непонятно.
Утром на перекрестке дорог показался постоялый двор.
– Сворачивай! – приказал Илья ездовому – надо было умыться и позавтракать.
Хозяин заведения о пожаре уже знал – некоторые бывшие постояльцы сгоревшего двора прибыли сюда и принесли печальную новость. Поэтому он не удивился чумазым лицам, а кликнул слугу и попросил принести полотенца.
После омовения уселись за стол. По причине раннего времени подали только томленую кашу и пироги с убоиной. Однако Илья был не в претензии. Живы остались – и то хорошо.
Когда он уже вставал из-за стола, Марья сказала:
– Мало того, что ты кафтан в двух местах прожег, так еще и дырка в нем…
– Видно, зацепился впопыхах где-то. Сама видела, какая суматоха была.
После завтрака, когда слуги успели лошади задать овса, они тронулись в путь. Илья решил осмотреть переметные сумы. Так, запасное исподнее, кусок соленого сала в тряпице, нож с кривым лезвием, маленький берестяной туесок.
Илья полюбопытствовал, что в нем, и откинул крышку. На дне туеска был серый порошок. Он осторожно поднес туесок к лицу, понюхал. Запах есть, но незнакомый.
Марья повернулась к нему:
– Что это у тебя?
– Не мое, а что, не знаю.
Марья взяла у него из рук туесок, понюхала.
– Запах знакомый. Только откуда?
Она вернула туесок Илье, на секунду задумалась, а потом воскликнула:
– Знаю! У волхва в его землянке был похожий, только поменьше. Яд это!
Илью пот прошиб. Неужели Борг задумал его убить? Тогда почему стилетом, а не ядом? Да и зачем ему это? Нет, убийца правду сказал. Вышата это, его рука! Никак свой позор и унижение забыть не может. Коли он в Ярославле, вполне могут столкнуться еще. Впрочем, Илья не горел желанием увидеться с давним знакомым – один из них может встречу не пережить.
Илья взялся за вторую переметную суму. Исподнее, калита с деньгами. Он открыл кошелек – несколько ногат и три монеты серебром. Пару ногат он тут же отдал ездовому – тот просил надбавку за риск, а остальные деньги ссыпал к себе в калиту. Мертвым деньги ни к чему, а ему еще пригодятся. Обе переметные сумы выбросил в лес – ему показалось, что от вещей убитых смердит.
Судя по тому, что Вышата не погнушался украсть Марью, воевода способен на любую подлость, что воина не украшает, и посылка убийц – еще одно тому подтверждение. Низко пал воевода, где же честь воинская, мужская? Подлец, такому в более поздние века руку при встрече не подавали и на дуэль вызывали. За такие низкие поступки смертью надо наказывать. Жаль, что подобраться к воеводе сложно. Большую часть времени он в детинце проводит, за стенами крепости, и под охраной дружинников. Единственная возможность – встретиться в открытом бою, так ведь струсит. Прикроется дружинниками и сбежит.
Илье вспомнился анекдот по случаю.
«Встречаются два гусара, и один говорит другому:
– Вы подлец, сударь! Вызываю вас на дуэль!
– Я не приду.
– Почему? Вы трус!
– Потому что подлец и трус».
До Ярославля ехали без приключений. Но чем ближе подъезжали к городу, тем сильнее становилась тревога – не поставил ли Вышата на городских воротах соглядатаев?
Однако проехали они свободно.
Илья рассчитался с ездовым у постоялого двора и перенес скромные пожитки в снятую комнату. Пообедали они в трапезной.
– Марья, можешь отдохнуть. А хочешь, город посмотри, я по делам.
Илья отправился на торг – искать торговца воском.
Вышата, отправив убийц в Ладогу, по душу Ратибора, успокоился, ждал, когда вернутся его люди с тайным поручением. И по прикидкам Ильи выходило, что вернуться они должны не раньше двух-трех недель. Потому он ошибку допустил, на воротах соглядатаев не выставил. А Илья уже в городе, пришел на торг, нашел Ждана.
– Тебя, что ли, Жданом величают?
– Как отец нарек.
– А меня Ратибором звать.
Ждан сразу переменился в лице:
– Тихо! Не ровен час кто услышит.
– Мало ли людей с таким именем. Мне бы с известным тебе человеком встретиться.
Ждан, хотя имени волхва произнесено не было, кивнул:
– В лавку зайди.
Лавка была небольшой, в ней было тесно от бочонков и запах витал приятный, медовый.
– Волхв сейчас не в городе. Если знаешь, дружина с воеводой здесь, нам появляться не с руки. Ты где остановился?
После происшествия на постоялом дворе, где на Илью покушались, он стал осторожен и подозрителен – ни к чему называть незнакомому человеку свой адрес.
– У знакомого, – уклонился от ответа Илья. – Скажи, когда зайти, я приду. Думаю, тебе, чтобы связаться с Боргом, время нужно.
– Правильно думаешь. Зайди через три дня.
– Тогда до встречи.
После тряской и долгой дороги Илья устал, но задержался на торгу немного. Решив, что так он хоть немного изменит внешность, он купил себе суконный колпак – вроде шляпы без полей, такие носили многие горожане.
Пока был на торгу, обратил внимание, что женщины здесь носят не такую одежду, как в Ладоге. Надо и Марье купить сарафан местного производства.
После того как Марью украли из избы, Илья стал осторожнее, урок не пропал втуне. Когда возвращался на постоялый двор, перепроверялся. Опыта не было, но в свое время он фильмы о сыщиках смотрел, книги читал. И сейчас, чтобы не привести за собой «хвост», несколько раз оглядывался, резко нырял в переулки, переходил на другую сторону улицы, а потом и вовсе развернулся и пошел в обратную сторону. Но слежки или подозрительных лиц не заметил. Это в Ладоге он не остерегался, а Ярославль входит в Суздальско-Владимирское княжество. А учитывая, что здесь находится Вышата, его злейший враг, надо быть осторожным. И в трапезной вечером мельком оглядел всех посетителей, но подозрения у него никто не вызвал.