Женщина тихо, скороговоркой начала:
– Отче наш…
Потом она поела каши, но к копченому мясу не притронулась.
– Скоромная пища, а сейчас пост.
– Я воин. Даже если бы я православным был, то Господь болящим, странствующим и воинам дозволяет.
– Ты Библию знаешь? – удивилась Алена.
– Думаю, каждый грамотный человек ее хоть раз да читал. Устал я, почивать пойду.
– Храни тебя Господь! – Алена в спину перекрестила Илью. Он услышал, обернулся:
– Меня Макошь до сих пор хранила.
Перина на лежанке была пуховой, мягкой, и, уже засыпая, Илья подумал: «Неужели хозяин всех кур с собой забрал? Перина пуховая, а ни свиней, ни кур, ни гусей во дворе не видно». С тем и уснул.
Проснулся он от шороха и, едва открыв глаза, схватился за меч. Утро уже, через маленькие оконца, затянутые бычьим пузырем, в комнату лился солнечный свет.
Рядом с лежанкой стоял пацаненок и держался за меч:
– Дяденька, я только поглядеть и потрогать хотел… – Мальчонка убежал.
Однако пора вставать, завтракать, менять караулы. Да и обстановку узнать надо.
За ночь никаких происшествий не случилось. Илья похватал на улице первых попавшихся язычников и сменил караулы. Однако он понимал, что впредь так дело не пойдет, должен быть какой-то порядок. Надо разговаривать с волхвами. Следует разделить людей на сотни и десятки и поставить старших, иначе это толпа, и она просто неуправляема. А случись дружина княжеская?
Но волхвы от Ильи отмахнулись:
– Не до тебя, Ратибор! Важное дело есть. Ступай, завтра поговорим.
Но Илья задержался недалеко от них – посмотреть, чем же таким важным заняты волхвы? Оказалось, что под их приглядом дуб свалили где-то, от веток очистили, бревно лошадьми на площадь приволокли, а теперь топорами обтесывают, истукана делают.
«Ага, в центре площади идола поставят, вроде капища будет. Только обычно капище в городе не делают, а в более спокойном месте, где суеты мирской нет. Или они его как знак победы водружают?»
Один из язычников оказался настоящим мастером. Только топором, не применяя другого инструмента, он вытесал лицо Сварога. Немного грубовато, но узнаваемо. Потом вытесал руки.
Пока мастера тесали бревно, другие рыли узкую яму. Потом взялись все вместе, напряглись, поставили истукана в нее и начали ногами утрамбовывать землю. Отошли, полюбовались на дело своих рук и ушли.
Илья снова хотел подойти к волхвам, но тут появилась повозка, на которой везли большой и плоский камень. Семь человек с трудом сняли его с подводы и уложили перед идолом. Ну да, как же без жертвенного камня?
Илья махнул рукой и ушел. Если волхвам в первую очередь идол потребен, а не защита города, его безопасность, то пусть сами и расхлебывают последствия. А в том, что главные приключения будут впереди, Илья не сомневался – как и в том, что сам он выберется из передряги. Была у него такая уверенность. То ли потому, что он человек другого времени и здесь неуязвим, то ли покровительство Макоши внушило такое чувство – кто знает?
Вернувшись в избу, он немного поболтал с мальчуганом, выстрогал ему деревянный меч. Тот начал носиться по двору верхом на хворостине, подразумевая, что это лошадь, и размахивать игрушечным мечом.
Илья наблюдал за ним с улыбкой.
– Детей любишь? – спросила Алена, вышедшая на крыльцо.
– Люблю. Но своими пока не обзавелся, хотя женат.
– Будут еще, даст Господь! – и осеклась, прижала ладошку ко рту.
После полудня язычники повалили на площадь. Шли и жители – из тех, кто поклонялся древним богам.
Илья также решил посетить сборище, хотя увидеть или услышать что-то новое не ожидал.
Волхвы долго выступали с благодарностью и хвалою языческим богам – помогли-де, с правым делом, город буквально пал к ногам правоставных. А уж впредь он будет процветать, прославится на всю Русь, и сюда потянутся люди.
Илья все это уже слышал, старая песня. Ему стало скучно, и он направился в избу. Сейчас жертвоприношения начнутся, а это ему не нравилось.
Он полежал немного в постели, руководствуясь присказкой «Солдат спит – служба идет», да и уснул незаметно.
Проснувшись уже в сумерках, вышел во двор по малой нужде. На небе звезды яркие горят, только созвездия немного не так расположены, как он привык видеть, – неужели за тысячу лет так сместились?
Тихонько скрипнула калитка, и Илья сразу насторожился. С добрыми намерениями, крадучись, по ночам не ходят.
Он выглянул из-за угла избы. Две мужские тени крались буквально на цыпочках, держа в руках ножи, лезвия которых немного отблескивали в свете звезд.
Опа-на! А ведь это по его душу мужички явились – Алена с мальчуганом вряд ли кого интересовала. Кому же он сделался немил? Волхвам? Нет, Борг на него надеется в плане военной силы. Местные? Так он никому ничего плохого не сделал. Единственно, друзья рыжего, отомстить под покровом ночи решили. Ой, дураки-то!
Оружия при себе у Ильи не было – не принято как-то с оружием по нужде ходить.
Глаза Ильи уже адаптировались к темноте, он обернулся в поисках предмета, который можно использовать в качестве оружия, и увидел пустую бочку, в которой обычно солят рыбу. Взяв ее обеими руками, он вышел из-за угла.
Двое непрошеных гостей уже стояли у крыльца. Интересно, как они его нашли? Неужели следили, когда он к избе, как домой, с площади возвращался? Илья подосадовал на себя – ведь не обернулся по пути ни разу, не проверился. Выходит, самонадеянность подвела?
– Эй, вы не меня ли ищете? – спросил Илья и тут же кинул в незнакомцев бочонок.
Дубовый, клепаный, ведер на пять-шесть вместимостью, бочонок был тяжелым. Он угодил к ближайшего к Илье мужика и сбил его с ног.
Илья без промедления кинулся к нему и ударил ногой в живот. Мужик обмяк, зато второй нанес Илье удар ножом, и левое предплечье его обожгло болью.
Ногой Илья ударил нападавшего в коленную чашечку, услышал хруст костей и сразу – вопль. Нападавший упал, и нож выпал из его руки. Илья наступил на лезвие и потянул рукой рукоять. Раздался щелчок, и лезвие ножа сломалось. Ногой Илья отбросил в сторону нож от первого мужика, в которого угодил бочонком. Сейчас он в беспамятстве, но очухаться может, еще за нож схватится.
Мужик стонал, держась за колено.
– Ты подожди, не уходи, – пошутил Илья, а сам сбегал на кухню и запалил там масляный светильник от угольков в печи. Выскочив во двор, он поднес светильник к лицу мужика и поразился – оно было ему знакомо!
– Ты же должен в карауле на городских воротах стоять!
Перейдя к первому мужику, Илья заметил, что тот уже стал дышать ровнее, вот-вот придет в себя. Он осветил лицо мужика неровным колеблющимся светом – и этот знаком! Оба были позавчера с рыжим, наверняка односельчане – такие обычно вместе держатся.