Удивительно, как в этом шуме язычники услышали голос волхва. Но тем не менее они приободрились, усилили натиск. Кто не мог топором дотянуться до дружинника, рубили его лошадь, за ноги стаскивали всадника с седла, били ножами в шею, в лицо, задрав кольчугу, вспарывали живот. Не один десяток гридей потерял там свою жизнь.
А язычники захватывали оружие гридей и вскакивали на коней дружинников.
Вышата обеспокоился. Потери растут, дружина остановилась, не теснит язычников, едва удерживает позиции. Да еще он увидел Ратибора – тот мечом направо и налево раздавал удары и был весь в брызгах чужой крови. И почудилось воеводе, что Ратибор к нему пробивается, смерти его хочет.
Указав рукой на Ратибора, он приказал десятку опытных гридей, которые были рядом с ним:
– Вон того остановить надо. Лучше ранить и в плен взять, но если не случится – убейте.
Десяток стал продвигаться к Илье, что было непросто – на площади было тесно от людей и лошадей.
А Илья понемногу стал продвигаться вперед. Несколько минут задержки на очередного дружинника, а разделавшись с ним, он брался за следующего. За ним уже следовало десятка полтора язычников. Они кололи дружинников копьями, рубили боевыми топорами и крушили молотами.
И гриди дрогнули, попятились. Даже искусные в ратном деле не сдюжили, пали под мечом Ратибора.
Однако в дальнейшем все случилось по пословице «Где тонко, там и рвется». С противоположной стороны дружинники усилили натиск, и пешие язычники не выдержали, побежали, бросая оружие. А на них глядя, и другие кинулись врассыпную.
Гриди же прорвались к идолу, повалили волхвов, связали их да на крупы лошадей кинули, здраво рассудив, что волхвы – это что-то вроде знамени у войска. Пленят их – и побегут язычники.
Так и случилось.
И конные, поддерживающие Илью в атаке, тоже стали лошадей поворачивать, жизнь спасая, – своя жизнь всегда дороже чужой. Хорошо Илья вовремя повернулся, а то бы один остался. А теперь выбора нет, самому спасаться надо.
Он крутанул коня на месте, ткнул в бока каблуками сапог, срывая его в галоп. К ближним воротам не пробиться, там дружина. У дальних – столпотворение, все язычники туда кинулись, давку устроили.
Мысли в голове Ильи лихорадочно мелькали. Он направил коня в боковую улицу, к городской стене. На ходу вложил меч в ножны и встал на седло ногами. Как только конь подскакал к стене, Илья с ходу подпрыгнул, вцепился руками в переход, подтянулся и влез на площадку.
Однако где-то сзади за ним уже скачут гриди, взять хотят. А вот вам! Илья показал кукиш, перелез через стену, повис на руках и спрыгнул. Ударился о землю изрядно, но ничего не сломал, выдержали кости. Слегка прихрамывая, он побежал от стены к рощице. Мала она, но от стрелы укрыть может. Брони на нем нет, и стрелу в спину можно получить запросто.
Язычники же, выбежав из ворот, рассыпались в разные стороны.
До рощи Илья не добежал – речушка поперек пути протекала. Он с ходу прыгнул в воду и уже хотел переплыть ее, да слева увидел затон, поросший камышом. Отличное укрытие для беглеца! Ни православные и ни язычники лезть в открытые водоемы не решались, поверье было – водяные в глубине живут, русалки, утопленники.
Илья проплыл несколько метров и осторожно, стараясь не ломать и не оставлять видимых следов, вошел в камыши. В самом центре остановился, сломал длинную тростину, перекусил ее вверху и внизу, продул. Воздух проходил легко, и через камышинку можно было дышать, сидя под водой.
Дружинники не оставят беглецов в покое, будут преследовать их, пока будет светло, и повезет тем, кто успеет спрятаться. А искать будут в рощах, оврагах, и в первую очередь попадутся те, кто укроется там.
Но ждать вечера долго, сейчас около двух часов пополудни.
Илья пока стоял в полный рост. Вода в речушке холодная, окунись в нее с головой да прожди до вечера – околеешь. Пока было тихо, но не тот человек Вышата, чтобы оставить язычников. Он сталкивался с мятежниками волхвов уже не первый раз, они были для него хуже язвы, и теперь он попытается уничтожить всех. Только ведь всех все равно не получится, слишком много язычников вырвались из города. А все волхв, чтобы ему пусто было!
Илья был зол на Борга. Сам голову сложит ни за понюх табака, а других, кто поверил в него, кто последовал за ним, под петлю палача или меч дружинника подведет. По тому, сколько убитых на площади лежало, Илья понял – не меньше сотни. Было некоторое удовлетворение – дружинников не меньше полегло. Но что толку? Мятеж подавлен, в этом сомнений нет, и жертвы были напрасны.
Дружинники и в самом деле успели зарубить часть язычников, устроивших давку на узкой улице. Но множество их вырвалось и разбежалось. Гриди на конях гонялись за пешими, а догнав, рубили.
Удавалось это не всегда – язычники сопротивлялись. Кто из лука почти в упор стрелял, другие из пращи камни метали, целясь в не защищенное шлемом лицо гридя, а были и вовсе отчаянные, кидавшиеся на преследователей с колом. Иной раз им удавалось ранить гридя в ногу, пока не убили, – ударить выше не удавалось. Гридь на коне высоко, да и кольчуга грудь, живот и спину прикрывает.
Илья слышал отдаленные крики, топот коней. Иногда дружинники были близко, и он слышал, как они перекрикивались. Один из дружинников остановился на берегу, совсем рядом, и Илья по шею погрузился в воду.
Дружинник крикнул кому-то:
– Нет никого!
– Скачи дальше! Воевода Ратибора требует – живым или мертвым.
– А как я его узнаю?
– Высокий он и мечом владеет мастерски.
– А ну его, Ратибора, – пробормотал гридь, – еще самого срубит. Пусть кто-нибудь другой геройствует.
Илья усмехнулся – дружинник был в десятке метров от него.
Гридь ускакал, и Илья опять встал – ноги его уже закоченели. Он услышал, что по берегу кто-то пробежал, но точно не дружинник – те все конные.
Илья все-таки набрался терпения и высидел до темноты. Потом прислушался – из города доносился слабый шум: наверное, дружина поела и теперь упивается победой, торжествует.
Илья выбрался на берег, снял с себя одежду, сапоги. Одежду отжал, насколько мог, из сапог и ножен вылил воду. Надевать влажное было неприятно, но сухой одежды нет.
Он побежал по берегу. Река – как путеводная звезда. Бежал размеренно: вдох через нос, выдох – через рот. Согрелся, даже пальцы ног, ранее почти бесчувственные, потеплели. От одежды пошел пар, и она стала подсыхать на разгоряченном теле.
Устав, Илья переходил на шаг, но потом опять бежал – и так до утра. Сколько он километров пробежал, даже примерно сказать не мог, но знал, что много. Однако река делала изгибы, и по прямой от Белоозера он в итоге удалился недалеко.
Когда солнце начало вставать, решил устроить дневной отдых. Вблизи Белоозера днем ему передвигаться опасно, надо залечь и набраться сил.