На улице стояла звенящая тишина. Казалось, что если напрячь слух, то сможешь уловить, как лучи полной яркой луны ласкают землю. Даже стук крови в ушах был чем-то кощунственным в этом благоговейном безмолвии. Макс огляделся.
Свет ночной владычицы неба преобразил развалины до неузнаваемости. Следы копоти на древних руинах будто растворились: засияли белизной колонны, обманчиво ветхие стены налились сочным цветом крови. Старое Селище перестало быть безжизненным остовом истории. Казалось, оно жило. Смотрело на потревоживших его покой людишек сквозь оскалившиеся алым кирпичом провалы, трепало холодным дыханием волосы бредущей девушки.
Спустившись с кунга, Макс догнал Вику, заглянул ей в лицо. Глаза ее были закрыты, губы, не прикрытые респиратором, растянулись в легкую, нежную улыбку. Если охотница и услышала приближение парня, то не обратила на него внимания, — она все так же медленно брела вперед, будто купаясь в лунном свете.
Что-то неуловимо тревожило питерца. Ему начало казаться, что в уши проникает очень тихий, едва заметный шелест. Как будто голос песка, пересыпающегося из одного резервуара часов в другой. Где-то сбоку шум на мгновение стал особенно явным, и Макс рывком развернулся. Пустота. Все те же величаво тянущиеся в ночное небо колонны, все тот же увядший травяной полог, убегающий вдаль.
— Они не навредят, — раздался тихий голос Вики. — Просто не смогут.
Макс повернулся к девушке. Такой спокойной, умиротворенной он ее еще не видел. Будто сейчас перед ним стоял совсем другой человек, — не звереныш, огрызающийся по поводу и без, а мудрец, знающий всю историю от сотворения мира.
— Кто это? — шепотом спросил парень.
От ее мягкой улыбки у Макса перехватило дыхание.
— Духи, призраки… Проекции, — Вика наклонила голову. — Назови, как хочешь. Их суть от этого не изменится.
— Я не верю в призраков, — уверенно проговорил питерец.
— Я тоже…
Вика убрала за ухо выбившуюся из косы прядку. Ее тонкие руки, казалось, отливали той же светящейся белизной, что и колонны. А может, это был всего лишь обман зрения.
— Ты слышал когда-нибудь о ноосфере? — девушка начала медленно обходить Макса кругом. — О том, что планету окружает поле, помнящее все — от момента рождения жизни и до Последней войны?
Голос ее завораживал. Казалось, она не шептала — пела. И в симфонию ее голоса мерно вливались новые партии — шелест, тихий гул.
— Допустим, — Макс мотнул головой, пытаясь отогнать навязчивый шум.
— И о том, что в каждом человеке есть душа. Но не в библейском понимании… Наши души — терабайты памяти, эмоций, мыслей, чувств… — Вика замерла за спиной Макса, подняв глаза к небу.
Он почти осязаемо чувствовал ее тепло. Совсем близко. Казалось, от девушки в него били коротенькие разряды, заставлявшие шевелиться волосы.
— Умирая, мы несем всю информацию планете. Навеки застываем ячейками ее памяти. И тот, кто сможет дотянуться до этих знаний… — Вика подняла руку, будто хотела сжать в ладони далекую луну. — Тот станет всемогущ настолько, что сможет победить даже смерть.
Девушка опустила руку и неожиданно прижалась спиной к Максу. Ее била мелкая дрожь.
— В Последней войне люди уничтожили не только свой род… Нет. Подчиненным атомом они в клочья разорвали ноосферу. Ее лоскутки в таких местах, как это, достигли земли, пустили корни. Теперь фрагменты информационного поля может увидеть, услышать даже обычный человек… — девушка обняла себя за плечи. — Вы называете их призраками, а они… Всего лишь память.
Шум в голове у Макса стал нестерпимым. Он заливался в уши, проникал в глотку, душил. Шепот. Мириады голосов. Парню начало казаться, что воздух в нескольких метрах от него пошел рябью, помехами, как картинка старого черно-белого телевизора…
— Может, это правда, — Вика оттолкнулась от Макса и отступила на шаг. — А может, всего лишь мысли сумасшедшего чудика. Кто знает?
Все стихло так же неожиданно, как и началось. А в следующее мгновение в развалины справа ударила яркая ветвистая молния. Высвечивая низкие арки, рисуя на колоннах и стенах причудливые узоры из теней, разряды один за другим били в землю. Руины наполнил треск, по жухлой траве поползли тонкие искристые змейки.
Макс отпрыгнул от одной из них в сторону. Девушка заливисто засмеялась.
— Грозный питерский сталкер боится статического электричества? — наваждение пропало, перед парнем вновь находился ехидный и колючий зверек.
— Откуда ему тут быть, красавица? — пробурчал Макс, с недоверием посматривая, как мелкие разряды облизывают подошвы «берцев».
— Развалины старые, видели не одну войну, — фыркнула Вика. — В почве много железа самого разного происхождения. Вот и шарахает. Ладно, пойдем, а то капитана припадок хватит.
Развернувшись на каблуках, девушка бодро потопала к грузовику. Разглядывающий столб трещащего света Макс не заметил, как подойдя к машине охотница будто случайно обтерла рукавом стену кунга. Стерев алый отпечаток человеческой ладони.
Как и ожидала охотница, капитан проснулся с первой молнией. Хотя Макс подозревал, что дело вовсе не в совпадении или знании характера командира, — скорее, Вика просто его услышала. Не мудрено, учитывая, какой Ермолов поднял переполох. Девушке потребовалось добрых полчаса, чтобы убедить мужчину в безопасности их месторасположения. По ее заверениям, гнать грузовик в темноте по незнакомой местности было в разы безрассудней. Стараниями Вики бьющую в землю молнию все же признали неопасной. Правда, только после нескольких трюков с прыжками около воронки.
Так или иначе, но до самого рассвета капитан все равно не сомкнул глаз. И теперь ехал в кабине еще более хмурый, чем обычно.
— Куда путь держим, отец-батюшка? — елейно проговорил Чугун, искоса поглядывая на изучающего карту Ермолова.
— Тоха, что за полупокерский голосок? — огрызнулся мужчина и со вздохом потер глаза. — По дороге. Через Малую Вишеру и Боровичи. Там на трассу вернемся и по прямой до Москвы.
Проследив путь, прапорщик присвистнул.
— Нехилый крюк пилить. Да и мостов по пути толпа. Что, на каждом так тормозить будем?
— Если есть идеи получше, говори.
— Я тут после побудки карту глянул… Ать, зараза, — Чугун крутанул руль, объезжая яму. — Так вот. Там от Вишеры железная дорога идет. Прямехонько через Окуловку и Бологое. Переправ немного, в основном — озера. Их по лесу объехать можно. Да и железнодорожные мосты всяко прочней.
Ермолов сверился с картой. Предложенный прапорщиком путь и вправду выглядел более удачным. Так отряд сэкономит и время, — а значит, топливо, — и силы. Строить «шелковый путь» из Питера в Москву в их планы не входило. Да и плотники из парней, как показал обвалившийся ранее мост, никакие.