Я улыбнулась ей в зеркало. Мы сидели в спальне Джулии – мальчикам строго-настрого запретили туда входить. Бен недавно приехал домой, и Акинли тут же прыгнул в отремонтированную машину и умчался. Раз он поехал на машине, я решила, что ему надо куда-то за город. В городке везде можно было добраться пешком.
Джулия решительно намеревалась превратить меня в королеву красоты. Меня радовала мысль, что мы можем подружиться. Будь я обычной девушкой, которая только что переехала сюда, мне бы хотелось водить с ней знакомство. Я радовалась, что она так тепло ко мне относится, несмотря на странности. Почти так же тепло, как Акинли. Что думал Бен, оставалось загадкой. Я переживала, что из-за молчания семейство будет чувствовать себя неловко в моем присутствии. Но на деле оказалось наоборот. Они сочувствовали моей немоте, поскольку считали ее последствием пережитой катастрофы. К тому же большинству людей постоянно не хватает возможности выговориться, а я поневоле стала благодарным слушателем, то есть другом.
– Должна тебе сказать, я уже давненько не видела Акинли в таком приподнятом настроении. Не знаю, сколько он тебе рассказал, но последние пару месяцев выдались у него тяжелыми.
Я кивнула.
– Так он тебе рассказал? В принципе, ничего странного, он открытый парень. Когда его родители умерли, он тяжело переживал утрату. Ходил как в воду опущенный, а это ему совершенно несвойственно. Он пошел в своих родителей – те были милейшими людьми, таких редко встретишь. Мы с Беном часто их навещали. Их дом весь сиял теплотой. Они были так близки… Никогда не ругались, как другие семьи. Жалко, что ты их не знала.
Я тоже жалела об этом.
– Иногда, когда его мама совсем плохо себя чувствовала, Акинли приходил к нам и оставался на ночь. Он переживал, что приходится оставлять мать, но не хотел плакать при ней. Знал, что у нее сердце разрывается, и не желал, чтобы она чувствовала себя виноватой. Акинли всегда считал Бена братом. Наверное, он уже может называть меня сестрой. По крайней мере, надеюсь на это.
Я радовалась, что Джулия отвечает Акинли взаимной привязанностью.
– Он долго готовился к худшему. Его мать продержалась дольше, чем предсказывали врачи, но состояние все же ухудшалось. А потом произошла авария. Акинли был сам не свой. Винил себя, твердил, что должен был оказаться там. Ты же видишь, он всегда думает о других. Начал тонуть в своем горе. И мы сказали ему, что он может пожить у нас, если хочет. У нас была свободная комната. С лодкой особой помощи на самом деле не требовалось, но все равно я рада, что он здесь. К тому же все устроилось. Если честно, неплохо получилось, что Эвана выгнали. Это ужасно, как он с тобой поступил, но я очень довольна, что его больше нет здесь. В последнее время меня беспокоила его вспыльчивость, но они с Беном давно знакомы, и я не хотела вмешиваться.
Я поблагодарила судьбу за то, что, когда Эвану приспичило наброситься на девушку, он выбрал меня, с моим несокрушимым телом, а не Джулию.
– Только не говори Бену, хорошо?
Я улыбнулась и наградила ее многозначительным взглядом.
– Ой, точно. Кому ты можешь рассказать. – Джулия улыбнулась в ответ. – Значит, как я говорила, Акинли решил переехать к нам, что очень хорошо. Думаю, ему нравится жить в окружении родных людей. Могу поспорить, что когда-нибудь ему захочется обзавестись большой семьей. А сейчас я не могу представить, как мы жили без него. Но его девушка…
Я удивленно распахнула глаза. Девушка?
– Она устроила настоящую истерику. Не хотела, чтобы он уезжал, и насела на него. Все время говорила о расстоянии, но ведь он остался в том же штате! Всего пара часов пути, а она жаловалась, словно он на другой конец страны собрался перебраться. Я поверить не могла, что она так взъестся на него после всего случившегося. Они долго встречались. Она не бросила его, когда Акинли пришлось уйти из колледжа, говорила, что он всегда сможет поступить обратно. А когда его матери стало хуже, приносила гостинцы и навещала их семью на выходных. Мне кажется, мама Акинли вздыхала с облегчением, когда видела, что у сына есть серьезные отношения. Они действительно хорошо смотрелись вместе. Во всяком случае, нам так казалось. – Джулия вздохнула. – Девушка Акинли продержалась до похорон и даже устроила поминки, чтобы ему и пальцем шевелить не пришлось. Через две недели, когда он решил переехать к нам и работать на лодке, ее терпение иссякло. Она сказала, что столько помогала, а в ответ он ее бросает. Бедный парень хотел всего лишь сменить обстановку. Я лично думаю, она надеялась, что Акинли сразу вернется в колледж. Он очень умный. Все время читает, а когда парень затевает спор, последнее слово всегда остается за ним, поскольку он единственный разбирается, о чем идет речь. Наверное, ее не устраивала профессия рыбака. Так что она велела ему убираться, и на этом все закончилось, – завершила рассказ Джулия.
Наверное, она решила, что Акинли уже рассказал мне. Возможно, у нас была подходящая возможность для подобного разговора, а я ее упустила. По правде говоря, когда мы с Акинли оставались вдвоем, я только о нас и думала.
Меня не беспокоила ревность к этой девушке. Но рассказ все равно меня поразил. Я бы и словом не обмолвилась, если бы Акинли решил собирать мусор голыми руками и зарабатывать этим на жизнь. Или рыть канавы. Мыть полы, стоя на коленях. Он был лучшим и самым добрым из мужчин. Да и как можно обидеться на человека за то, что у него случилось несчастье? Столько времени и усилий, и под конец она его бросила. Я заранее возненавидела эту девушку, хотя и чувствовала себя немного виноватой за то, что радовалась ее уходу. Ведь я понимала: разрыв ранил Акинли.
– Акинли с головой ушел в работу. Порой мне кажется, он делает все механически, как робот. Изредка он оживает и становится снова похожим на себя, но большую часть времени ведет себя очень тихо. Я считаю, что сегодняшняя прогулка пойдет ему на пользу. – Джулия улыбнулась мне и воскликнула: – Ты выглядишь потрясающе!
Я не смогла сдержать ответную улыбку.
Мы с ней были примерно одного роста, и пока я примеряла по очереди все ее вещи, я разрешила Джулии надеть мое пенное платье. На бумажке я написала, что безнадежно его испортила и вскоре оно разлетится в клочья, но до тех пор Джулия может оставить его себе. В глубине души я надеялась, что в ближайшие недели ей подвернется случай его поносить. Платье очень ей шло.
Мы переворошили всю спальню, но получили море удовольствия. Наконец мы остановились на красном платье. Оно напоминало то платье с вишнями, что я носила в 1950-е. Такого же покроя, без рукавов, приталенное, с пышной юбкой чуть ниже колен. Джулия оказалась хорошо подготовленной: у нее нашлись красные туфли на высоком каблуке, в тон платью. Красный цвет хорошо сочетался с моими каштановыми волосами и карими глазами. Даже в пенных платьях я никогда не чувствовала себя более сексуальной.
Я не умела обращаться с косметикой, но Джулия показала себя настоящим мастером. После ее прикосновений мой взгляд стал глубже, ресницы длиннее, а губы – полнее. Затем она завила мне волосы и подколола так, чтобы вокруг лица свисало несколько идеально рассчитанных «случайных» прядей. Мне казалось, что я только что сошла с портрета.