И прадед неловко ткнулся мне в лоб сухими потрескавшимися губами. В его глазах стояли слезы.
– Ты тоже, пап, держись тут…
Прадед крепко пожал мне руку и, смахнув что-то из уголка глаза, быстро вышел из автобуса. В салон немедленно запрыгнули друзья. И почти сразу машина тронулась.
Помню, что езда на немецком «бэтээре» показалась мне жуткой и утомительной… Это было до того, как я согласился «покататься» на шедевральном изделии нашего автопрома. У «немца» хоть гусеницы были, да и вес стальной коробки несколько сглаживал последствия… Автобус скрипел, раскачивался из стороны в сторону, как корабль на волне, под днищем беспрерывно что-то звякало, моторчик буквально визжал от натуги на такой высокой ноте, что начали резонировать кости черепа. И каждая неровность дороги била меня точно в копчик! Похоже, что никакой амортизации этот самобеглый экипаж не имел в принципе! В общем, ехать по нашим колдобинам оказалось настоящей пыткой.
Только сейчас я понял, почему доктор давал специальное разрешение на транспортировку: будь я чуть более нездоровым, тут бы мне и пришел конец. Прямо в этой жуткой, громыхающей, визжащей и качающейся самоходной камере пыток!
Попытка обозреть окрестности, чтобы хоть как-то отвлечься от неудобств, особым успехом не увенчалась – из лежачего положения я видел только вторые-третьи этажи домов. А ведь мы ехали по Ровно – городу, в котором мочил фашистов легендарный Кузнецов [10] . Жаль, но посмотреть на славные места его многочисленных подвигов не удалось. Хотя… он ведь еще не совершил здесь ничего подобного. И, может быть, именно в Ровно ничего и не совершит, а проделает аналогичную работу в другом месте. Например, в Берлине! Ха-ха!..
Вскоре мы покинули городок и покатили по сельской местности. Теперь я мог любоваться проплывающими за пыльными стеклами верхушками деревьев. Удивительное развлечение! Оглядываюсь по сторонам – похоже, что мучения от поездки испытываю только я. Все остальные пассажиры автобуса, включая немцев, чувствовали себя совершенно нормально – сидели спокойно, не ерзали, смотрели в окна на медленно ползущие мимо (скорость не превышала двадцати километров в час!) пейзажи. Мишка даже насвистывал какой-то мотивчик, а Макс, привалившись спиной к задней стенке, задремал. Вот ведь люди!
Минуты медленно и печально тянулись, складываясь в часы, а конца этой жуткой поездке не было видно, и вот когда мне показалось, что я сейчас просто сдохну на хрен, колонна вдруг начала сдавать к обочине и, проехав еще полсотни метров, встала под прикрытием нескольких деревьев с раскидистыми кронами. «Спасены!» – мелькнула счастливая мысль.
– Товарищ Барков, а что случилось? – тут же поинтересовался я у ближайшего конвоира. Блин, мало ли чего – это для меня облегчение, хоть и временное, а у людей, может, беда какая-нибудь…
– Все в порядке, товарищ Глейман! – немедленно откликнулся сержант. – Плановая остановка! Надо, чтобы спецконтингент оправился, да и нам размяться не мешает.
– Тащите меня наружу, парни! – скомандовал я ребятам. Мишка с Максом ловко (весь день тренировались!) подхватили мое бренное тело под белы рученьки и галопом вынесли меня из душегубки на волю. – Уф, какая радость!
С наслаждением глотнув свежего воздуха, я огляделся и заметил, что в нашей компании случилось неожиданное прибавление. Неведомым образом в колонну затесалась легковая машина. Я небольшой специалист по антикварным автомобилям, спокойно могу перепутать «Бьюик» с «Паккардом», но данный агрегат оказался знакомым – очередной шедевр отечественного автопрома, «ГАЗ-М», она же в просторечии «эмка». Какое-то начальство решило нас до самого места проводить? Или это довесок к спецархиву и спецконтингенту? Ладно, мне-то что переживать? Надо будет – расскажут, а не надо – так и фиг с ними, переживу, не умру от любопытства!
Первым делом парни помогли мне доковылять до ближайших кустиков, где мы дружно справили малую нужду. Чувствовал я себя гораздо лучше, чем утром или днем, – расстегнул ширинку и помочился самостоятельно, не прибегая к помощи друзей. Достижение, бля! Затем Барский пошел узнать насчет питьевой водички, а Макс, закинув мою руку на свое плечо, дотащил мое бренное тело до автобуса и помог сесть в тенечке прямо на травку.
Процедура «оправки» была хорошо отработана – конвоиры, страхуя друг друга, отстегивали немцев от сидений и поодиночке отводили их к большому дереву. С нашими бандюганами так не осторожничали – отвели к противоположной обочине всем скопом. Как только «торжественная» часть привала закончилась, конвоиры позволили себе немного расслабиться и поочередно покурить. Вскоре подоспел и Барский, принесший пару фляжек с водой.
– Кто там на «эмке» к нам прицепился? – спросил я.
– Так это один из корреспондентов, что вчера к тебе в госпиталь приходил! – огорошил Мишка. – В звании батальонного комиссара.
Так-так… Корреспондентов, бравших у меня интервью, было несколько, но в звании батальонного комиссара только один – Аркадий Гайдар. Тот самый, автор «Тимура и команды». И что ему здесь понадобилось? Вроде бы мы с ним вчера весь мой славный «боевой путь» по косточкам разобрали… Или я себе льщу и он не по мою душу явился? Скорее всего так и есть – Гайдар ведь крупное столичное издание представляет, газету «Комсомольская правда», интересы которой распространяются гораздо шире, нежели частный случай на участке одного моторизованного корпуса. Наверняка он в Ровно все свои дела переделал и в штаб фронта двинулся. И по пути нашу колонну догнал.
Ага, легок на помине! Вот и сам великий писатель ко мне идет.
– Здравствуй, Игорь! Здравствуйте, ребята! – вежливо поприветствовал нас Гайдар. – Как ты себя чувствуешь, Игорь?
– Лучше, Аркадий Петрович, уже лучше! Сегодня даже в сортир своими ногами сходил! – усмехнулся я.
Гайдар тоже улыбнулся и понятливо кивнул. Он ведь тоже с юных лет воюет и ранен был несколько раз – знает, что даже такая мелочь, как самостоятельный поход в сортир, после тяжелого ранения воспринимается как подвиг.
– Аркадий Петрович? – удивился Барский. – А не вы ли…
– Да, про Тимура и его команду я написал, – привычно кивнул Гайдар. – И еще много разных книжек.
– Здорово!!! – в полном восторге воскликнул Зеленецкий. – Кому расскажу – не поверят! Я живого Гайдара видел!!!
– Я… я тоже… очень рад… – растерянно пробормотал Барский.
Видимо, Аркадий Петрович уже давно привык к подобной реакции подростков на свое имя, поэтому только улыбнулся и подмигнул мне.
Услышав восторженный вопль Максима, на нас обернулся Вондерер. Профессионально внимательно осмотрев нашу группу и, очевидно, не обнаружив для себя ничего интересного, абверовец отвернулся.
– Я смотрю, с вами немцы пленные едут, – нарочито небрежно обронил Гайдар. – Как они себя ведут?