Серегин несколько раз был на грани срыва, но вот поди ж ты. И кто может сейчас сказать, выиграл он или проиграл в результате?..
Наверное, проиграл.
Ну и ладно, подумал он. За это время на его счету накопилось тридцать восемь килограммов золота — не бонами, а чистым металлом, в сейфе надежного банка на Каймановых островах. В случае гибели сумма удвоится плюс ежегодно три килограмма… Соньке хватит.
Хоть он и хлопнул дверью, а дочку любил.
Ему захотелось вытащить фотку и посмотреть, но он запретил себе это делать. Самая что ни на есть дурная примета. Хуже — только начать строить планы на будущее…
Калифорния, где-то в лесу Анджелес
между шоссе 5-м и 14-м
Юлька ожидала, что в горах будет попрохладнее, но напротив, жара только усилилась. Еще немного, и будет барышня-гриль, мрачно думала она. Поднятый пластиковый верх спасал плохо, а разогнаться, чтобы встречным потоком сдуть зной, не получалось — дорога была слишком сложной для водителя с таким бессовестно маленьким стажем. Редко когда удавалось выжать километров семьдесят в час…
Поразительно — насколько в городе не было прохожих, настолько здесь оказалось полно автостопщиков. На этой трудной дороге с подъемами и серпантинами. Ну, девочки в коротких юбках — это понятно. Но седые или лиловые бабки в мешковатых шелковых цветастых штанах и с сумками на колесах — эти-то куда? Или вот эта средних лет пара с дитем в заплечном мешке?..
Как будто беженцы, уходящие вместе с разбитой армией…
Она никого не подсаживала. Не отвечала на призывные жесты, на приветственные вопли — просто проезжала мимо, глядя перед собой.
Сделав морду тяпкой…
И даже не потому, что опасалась охотников. Хотя и это тоже. Просто нужно было быть одной, и все. Как на дежурстве. Когда среди многих, но все равно — одна. А иначе нельзя.
И сейчас — иначе нельзя. Интуиция — вещь отчаянно хрупкая и требует тишины. И неотвлечения. Можно делать всякую дурную механическую работу. Например, крутить баранку. Мыть посуду. Чистить оружие…
…Поначалу это была ее обязанность — как новичка команды. Она не отказывалась, разумеется; она любила запах щелочи и ружейного масла. Но уже через неделю тренер Ник Аллардайс, почти семидесятилетний бывший морской пехотинец, похлопал ее по плечу и сказал, что довольно и что она может чистить только свой «Зауэр-202». На следующий день он зазвал ее в тренерскую комнату, всю увешанную старыми пожелтевшими планшетами с разного рода наставлениями по стрельбе, и сказал, что с ее данными ей нужен, конечно же, гораздо лучший тренер и что он хочет показать ее Майку Гуэртесу, одному из тренеров сборной команды штата. Пришлось отказываться и, потупившись, признаваться в своем положении. Если будет мальчик, сказал Ник, отдавайте в морскую пехоту, плохому там не научат…
Три раза в неделю она отстреливала по сто патронов. А потом сумела так завести разговор, что Ник сам предложил ей, раз уж мэм не хочет профессионально заняться спортивной стрельбой, попробовать себя в полевом снайпинге. Благо стрельбище рядом.
И Юлька, стараясь не перегнуть палку отказами и прочими ужимками, согласилась попробовать.
Скоро она знала с десяток марок снайперских винтовок всего мира, могла сказать, чем одна отличается от другой, поговорить о преимуществах ручной перезарядки перед автоматической и об отличиях редфилдовских прицелов от уиверовских. Еще ей нравилось, что Ник весьма уважительно отзывался о русских СВД и СВВ. Кроме того, он заставлял ее зубрить наизусть, как влияет температура и влажность воздуха на скорость полета той или иной пули и на сколько какой ветер и на каких дистанциях пулю отклоняет. Ник был фанатиком снайперской стрельбы — и вот дорвался до благодарного ученика…
Купить винтовку Юлька не могла — она еще не прожила на одном месте положенных двух лет, — но «свой» очень потертый «Зауэр-Таргет-202» с доработанным складным прикладом из пластика и титана и с прицелом «Уивер Т-40» держала в отдельном шкафу.
Чтобы в час «Ч» прийти и просто взять его…
…Елки зеленые!!!
Юлька ударила по тормозам. На спуске, хоть и пологом, машину начало заносить, но она все-таки справилась, распуталась, нормально затормозила и даже поставилась на ручник. Этак можно и того…
Но ничего себе шуточки под боком мегаполиса!
Она посидела, аккуратненько приводя в порядок взыгравшие нервы, потом, ничего не забыв, тронула машину с места, съехала по ровной полукруглой асфальтированной дорожке почти к тому самому, от чего у нее чуть не сорвало башню… опять затормозила — тихо-плавно, тихо-плавно. И долго сидела неподвижно, не решаясь выйти из машины.
Это был пряничный домик! Одноэтажный, с высокой островерхой вафельной крышей, карамельной водосточной трубой, шоколадной дымовой трубой — с маленьким облачком дыма из безе, разноцветными леденцовыми окошками, стенками из песочного печенья, крылечком из халвы, бисквитными подоконничками с кремом, ставенками-козинаками и дверью слоеного теста. Подрумяненная дверь была приоткрыта.
Юлька придвинула к себе футляр со спиннингом, задумалась: брать или нет. Глупо. Засунула поглубже под сиденье, перебросила ноги через низкий бортик кабины и боязливо ступила на траву. По шажку двигалась она к домику, прислушиваясь и напрягая боковое зрение. Теперь, когда она подошла почти вплотную, стало ясно, что домик на самом деле несъедобный. Во всяком случае, не весь. Подоконник у левого окна действительно был бисквитным тортом, причем початым, и ставень был частично обломан и даже обгрызен. Но почти все остальное — пластик или крашеное дерево… Но все равно очень здорово!
Только кому же придет в голову приглашать к себе в гости таким замысловатым способом? Больше всего Юльке сейчас хотелось развернуться и дать деру. Но вместо этого она сделала еще шажок и еще один и робко позвала:
— Эй, привет! Как поживаете?
К счастью, ответ раздался не сразу и не за спиной. В домике послышалось какое-то движение, медленное, шаркое, потом отворилась дверь, и на пороге появилась не старая еще женщина — или очень молодящаяся старуха, — в длинной, до пят, юбке колоколом и расшитой блузе, перепоясанной широким шарфом.
— Доброго дня вам, добрая гостья, — произнесла хозяйка неярким хрипловатым голосом. — Не хотите ли зайти передохнуть?
Юлька попыталась разобраться в инстинктах, страхах, воспоминаниях и шестых чувствах одновременно и в конце концов выпалила:
— А вы меня не съедите?
Женщина сначала опешила, а потом громко расхохоталась. Она даже присела на ступеньку и помахала Юльке рукой: мол, садись рядом.
И Юлька, сделав еще три шажка на подгибающихся ногах, уселась ступенькой ниже.
— Меня зовут Памела Грим, — сообщила хозяйка, отсмеявшись. — Одно «м». Мой покойный муж решил, что ему неспроста досталась такая фамилия при его-то характере. Это он придумал тут все. А ты откуда знаешь сказку?