Это было почти невозможно вынести, настолько напряжены были нервы и мышцы, все ее тело дрожало под умелыми ласками.

Простонав, Арина вдруг почувствовала, что в ее руках уже не осталось сил. Она сползла вниз и легла грудью на ковер, положив мокрый, вспотевший лоб на ладони. Максим навалился на нее сверху, продолжая насаживать ее тело на свой ствол, овладевать им так, что оно больше не принадлежало ей. Ее ягодицы тянулись навстречу его члену, она изгибалась и вторила каждому удару его бедер протяжным грудным стоном. Его тяжелое мужское тело лежало на ней, вдавливало ее в пол, не давая двигаться, почти не позволяя дышать – и это нравилось ей до головокружения.

Стало жарко, как около натопленной русской печки, их тела покрылись потом от напряжения, но Арина не обращала ни на что никакого внимания. Самая важная зона ее тела, ее влагалище, ее женская суть, где сейчас сосредоточились все ее чувства. Она принимала в себя мужчину, добровольно и с радостью подставляясь под град ударов сильного, безжалостного члена.

– Сейчас, родная, давай. Можно! – глухо простонал Максим и нежно сдавил без меры напряженный, возбужденный клитор Арины. Она послушно последовала за ним, подчинившись его приказу, и ее тело задрожало в яростной истоме, ее лоно сжималось и разжималось хаотично и бесконтрольно, обнимая, целуя и лаская глубоко внутри извергающийся в оргазме член Максима. Они кончили вместе, это было настолько прекрасно, что на секунду Арине показалось, что она может сейчас умереть, что ее сердце просто не выдержит таких эмоций. Она бы хотела, чтобы они остались в этом моменте навечно.

Но момент прошел. Максим тяжело дышал, но его тело уже остановилось. Яростный первобытный танец был исполнен до конца, но его член все еще оставался в теле Арины, и ей это нравилось. Максим приподнялся немного и улегся на ковер рядом с нею. Он прижал ее к себе, положив одну ладонь на ее грудь, а другой накрыв ее промежность, и прижал ее таз еще крепче к себе. Он нежно поцеловал Аринину шею и глубоко вдохнул.

– Я люблю тебя, девочка, – тихо признался он. – Слышишь ты меня, а? Я твой, понимаешь? С того самого момента, как я увидел тебя в комнате с этим чертовым жирафом. Я просто не понимал еще, но это так. Я тебя люблю. Если у тебя есть вопросы, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать. Если ты разлюбишь меня, я буду держать тебя силой. Тебе придется простить меня за все, что я с тобой сделал. Говори, чем я могу отплатить тебе, только не забирай себя у меня. Я сотру запись, останусь жить в Москве, займусь разведением жирафов. Я сам не знаю, зачем я постоянно мучаю тебя. Ведь я так люблю тебя, и черт его знает, что с этим делать. Ты меня вообще слышишь, Арина?

Он выскользнул из ее тела, и Арина вздрогнула от неприятного чувства пустоты в себе. Максим развернул ее и вгляделся в светящиеся от счастья глаза.

– Что? – спросил он, глядя, как улыбка осветила ее лицо.

– Я тоже люблю тебя. Очень, очень сильно люблю, – прошептала она, обессиленная.

– Я люблю тебя больше. – Максим склонился и поцеловал ее в губы.

– Но ты должен пообещать мне кое-что, – пробормотала Арина, не отрывая своих губ от его.

– Что только захочешь, моя хорошая.

– Я хочу, чтобы ты еще много, много раз делал со мной все эти вещи. Эти сумасшедшие игры… Наверное, я тоже извращенка, но они мне очень нравятся.

– Ты самая ненормальная женщина на свете, это безусловно, раз ты все еще здесь, со мной, и хочешь еще больше. Ты уверена, ты не шутишь? Не дразнишь меня?

– И еще кое-что… – Арина прикусила губу в нерешительности.

– Еще? Помимо того, что просишь меня продолжать все эти безумства и игры с твоим прекрасным телом?

– Да, еще. Не стирай запись, ладно? По крайней мере давай ее сначала посмотрим, все-таки это, наверное, очень сексуально!

– Ты хочешь посмотреть, как я тебя трахаю? – Максим одновременно выглядел потрясенным и заинтригованным. Игривая улыбка появилась на его губах.

– Это что, преступление? Ты такой красивый, когда занимаешься любовью, – прошептала Арина, и краска залила ее лицо. Максим рассмеялся и крепко прижал ее к себе.

13

Когда ее родители сообщили, что хотят повидаться с дочерью, Арина собралась было поехать к ним, но Максим сказал, что он будет более чем счастлив принять их здесь, в их доме. И подчеркнул, что обязательно должен встретить их лично. Арина сопротивлялась, но он настоял. Сказал, что родители его девушки не будут бродить с сумками по грязным недрам московского метро. Тем более что они могут там потеряться и разволноваться. Волнений им и без этого хватает, верно?

– Почему ты так говоришь? – удивилась Арина.

– Они волнуются за тебя. Они оставили тебя со мной, ты это учла? Я помню выражения их лиц, когда я тебя увозил от них. Теперь я хочу, чтобы они увидели, что с тобой все в порядке.

– Да, наверное.

– Что, наверное?

– Наверное, ты прав, и со мной все в порядке.

Максим нахмурился. Он подошел к ней, растерянно перебирающей одежду в большой гардеробной, куда она практически никогда не заходила и которой не пользовалась из принципа. Максим попросил ее надеть что-то красивое, что-то праздничное.

– Если ты напялишь одну из твоих полуистлевших джинсовых размахаек, твои родители решат, что я еще и на твоей одежде экономлю. Никому не известно, насколько самовольная, упертая и неуправляемая моя принцесса.

– Но я не хочу…

Максим подошел и ласковым поцелуем накрыл ее губы.

– Я хочу. Только сегодня, пожалуйста. Разве ты не видишь, что я пытаюсь произвести положительное впечатление на твоих родителей?

– Но зачем тебе это? Тебе же всегда было наплевать на то, что думают окружающие.

– Твои родители – не окружающие, и мне не плевать. Они подарили мне тебя. А я приехал, весь в грязи, да еще сходил с ума по тебе и поэтому был более чем неадекватен. Тебе не кажется, что твои родители заслуживают милого приема? По-домашнему, чтобы они порадовались за нас.

– Думаешь, они изменят свое мнение, если ты покажешь им меня в красивом платье?

– Ты просто не так давно со мной живешь. Порой я могу быть чертовски обаятельным.

– О, чтобы понять это, не нужно жить с тобой долго! – воскликнула Арина и отскочила в сторону, чтобы не дать стащить с себя футболку. – Но это обаяние – другого рода, и я не думаю, что оно понравится моему отцу.

Максим все продумал. Они встретили родителей на платформе, Максим вручил Арининой маме большой букет цветов – лилии глубокого синего оттенка, точное совпадение с цветом глаз ее дочери. Мама оторопела от неожиданности, а затем растаяла и принялась улыбаться и нести вздор про то, что не надо было тратиться, и все такое.

Отец любезничать не стал, сухо пожал руку Максиму, придирчиво оглядел Арину – не побледнела ли, не исхудала ли? С другой стороны, а когда она была нормальной? Тоненькая, в чем душа держится.