— Уходи! — кричали мы оба.
Чернота лопнула. Мне показалось, полился дождь из золотых искр. Падаю... Рядом в изнеможении опускается на песок моя Ланин.
Она гладит мне лоб. Осторожно. Успокаивает. Не хочет вызвать желание... даже не думает об этом. Успокаивает. Ей приятно, ей безмятежно. Спрашивает:
— В семь лет у вас это было, ведь так?
— В шесть.
Морщит лоб. Как видно, сверяется с какими-то книгами, с чем-то еще.
— Я читала, что у народов вроде твоего такое бывает в семь. У нас тоже — в семь, но только у девочек.
— А у нас — в шесть.
— Ой, правильно, в шесть. Я просто по-женски посчитала: у нас принято отмерять годы с зачатия, вот и насчитала лишний...
Я говорю:
— Ланин... У меня сейчас один народ. Это ты. Только что я спалил Крыс, и всю свою старую судьбу тоже спалил.
— Я не столь глупа... не столь слепа, чтобы этого не видеть. Я ведь тоже взяла и отрезала все, что было со мной прежде.
— А сама?
— Что ж... пожалуй, и от себя кусок отрезала. Нечто вышло из меня.
— Не желаешь поменять имя?
Она отвечает не сразу. Я очень хорошо чувствую, не хуже, чем первое дуновение ветра после трех дней с пустым парусом: она понимает, что именно мы выплясывали у костра. Понимает, и отлично. Понятливая баба.
— Наверное, нет. А зачем? Я против своего имени ничего не имею. А ты, Малабарка?
— Нет.
— Не ответила, когда ты сказал... про народ из двух человек. Я пришла к выводу: это похоже на правду. Только мы еще не настоящий народ. У настоящего народа должно быть кое-что свое, а мы только отказались от чужого, но пока ничего не приобрели взамен. Мы пусты. У нас нет иной ценности, кроме...
— ...нас самих. Тебя у меня, меня у тебя. — Я посмотрел ей в лицо. Ну же, каракатица, признай, так и есть.
— Да.
Девочка...
Нерасчетливая щедрость — спать обоим одновременно. Еще вчера мы были, Аххаш... нет, не враги. Вчера мы были никто друг другу. Сегодня первая часть ночи — моя, а вторая — ее. Никогда еще не бывало, чтобы женщина охраняла мой сон... Но нам нужно много сил. Нам нужно очень много сил. Один день истрачен из нашей отсрочки, а мы не приблизились к побегу с проклятого острова ни на шаг. Слишком много шума мы наделали. Слишком много магии кругом. И, снасть камбалья, что-то слишком мало толковых идей, как убраться отсюда наверняка.
Скоро мне будить ее. Аххаш Маггот! За те две стражи, пока она спала, я перебрал вроде бы все, но, куда ни ткнись, шансов мало.
Итак, столбик расходов.
Во-первых, из меня ушло много умений. Мне больше никогда не разжечь костер без огнива. Я не чувствую магии вокруг себя. Никакой. Знаю, что из Ланин она должна... — как бы поточнее сказать? — сочиться, наверное, так я раньше чувствовал. Теперь не чувствую. Во-вторых, у нас осталось всего двенадцать дней. В-третьих, уйти с острова можно только на лодке или на корабле. С кораблем нам вдвоем не справиться. Аххаш Маггот! Откуда его взять-то, угнать прямо из порта? А лодок я не видел тут ни разу. Рыбаков, что ли, нет на острове? Да, потроха карасьи, быть того не может. Где тогда лодки? Ни одну волна морская не ласкает. Да и что — лодка? Дойти на ней отсюда до имперского побережья — один шанс из четырех. Не больше. Так что лодка — на самый худой конец...
Теперь доходы.
Во-первых, у меня есть союзник. Приличный боец меня бы устроил больше, но и девочка — не брос. Совсем не брос. Во-вторых, я жив и цел, спасибо, подлатала меня Ланин. Это, собственно, все. Черта под доходами.
Плохая торговля, как в Марге, где от людей ацал рябит в глазах, так что легче пришибить купца на месте, чем выторговать лишний медяк. Плохой итог. И все-таки: что там с лодками? Рыбья моча, с утра вызнаю у нее в подробностях... Лодки, лодки, лодки...
Одна мысль меня точит, как вредные жуки деревяшку, спасу от них нет. Одна мысль. Все боги ополчились на нас. Мне бы мертвым быть уже раза три, а может, и все четыре. Да и ей назначен был хоть один разочек, но верный. Или два... это то, что я сам ее едва не прирезал. До фальшивых снов дело дошло, крупная игра. Отчего ж мы живы? А, Нергаш? Или ты, Аххаш, ответь? Что? Почему?
Молчат, конечно.
Одного из них на нас двоих с лишком хватило бы. Чтобы из обоих, значит, выжать дерьмо, а остальное развеять по ветру. А еще эти ее... змеи. Тоже ведь, не просто змеи, дотянутся до меня и Ланин, если захотят. Сумеют дотянуться, надо думать. Нет, не боюсь, против любого вышел бы с мечом... но и любой бы меня убил, это я точно знаю. Рыбья моча, да тот же Гефар, самый слабый, и он — прикончил бы.
А мы — живы. Не сходится.
Что, каприз у них прошел, нами заниматься?
Так не бывает. Не проходят у богов капризы. Мы, вольные люди, — их народ. Народ темных богов из морской бездны. Мы — то, что они сделали из нас. Любой народ, снасть камбалья, то, что из него лепят его боги. Но они лепят собственные подобия. Боги — те же мы, только намного сильнее. И что за чума выходит? А вот какая чума: мы, вольные морские люди, отступили бы только перед еще большей силой. Значит, есть сила, перед которой отступили они. Есть какой-то боец, который за нас. Мешает им. Боец могучий, сильнее Нергаша, сильнее их всех. Может быть, сильнее даже Незримого. Он хочет от нас того, чего они все не хотят.
Как там девочка сказала? «Мы пусты»... Не-ет, у нас есть кое-что. Только мы сами не знаем, что именно. У нас, рыбья моча, есть то, что он от нас хочет. Знать бы только, зачем понадобился ему отставной абордажный мастер Ма- лабарка и принцесса Ланин без прав на престол? Знать бы, знать бы... И еще лодки.
...проснулась от одного прикосновения.
— Пора?
— Пора, Ланин. Ближе сотни шагов сюда не должен подойти никто. Иначе нам не уйти отсюда. Буди при любом постороннем шуме...
Она слушала внимательно. Она даже не пыталась сказать, что вот, мол, знаю, не девочка, читала, мол... Очень хорошо.
Небо, наверное, чистое. Луна шпарит вовсю, как груда денариев, если сложить их рядом со свечой. Ланин устроилась у самого выхода из грота. Силуэт ее вычертило лунным светом. Сидит, подбородок на коленях, ладони под бедрами, своевольная кошка, думает, кажется, обо мне. Что-то такое, непонятное, но не злое, тянется от нее ко мне.
Неожиданно я почувствовал желание. Даже вздрогнул, как это пришло: моментально и остро. Аххаш! Еще не хватало. Не стоит думать об этом. Не стоит тратить на это силы. Не вовремя.
Но желание меня не отпускало.
Мне стоило изрядного усилия погасить все это. Но почему? Баба как баба. Конечно, именно такие бабы мне и нравятся. Не малявки, как любит Милькар, весло ему в задницу... Но и не так, чтобы с одной стороны — вымя до пупа, а с другой — мясная лавка до земли. Как раз такие, точно такие как Ланин, мне всегда и нравились. Я как будто отыскивал одну, лучшую среди схожих... Давно у меня не было никого. Аххаш! Разве в этом дело? Ведь баба как баба, ничего особенного... Раньше я бы сумел подавить желание в один миг. Что в ней? Я пригляделся.