Но я благоразумно молчал в ответ, пока он не передал меня моему зятю Коллальто с такими словами:

– Вот, пожалуйста: передаю вам в целости и сохранности… по правде говоря, я отдал бы десять лет жизни, лишь бы не оказаться в вашей шкуре; бедный вы, бедный, ведь вам придётся приютить его на несколько дней!.. Бог в помощь!.. Не зря его прозвали Джанни Урагани!

Тут уж я не выдержал и сказал:

– Ну с вашей-то фигурой оказаться в чужой шкуре – настоящее счастье! А что касается моего прозвища, то это всё-таки лучше, чем называть себя на английский манер Тиринейшн – просто курам на смех!

Доктор Коллальто погрозил мне пальцем. Сестра уволокла меня в другую комнату, но я услышал, как Коллальто вздохнул:

– Хорошенькое начало!

28 декабря

Моя рука сильно болела после того, как я карабкался вчера на багажную полку. Наутро Коллальто повёл меня к своему другу, профессору Перусси, который лечит электричеством. Осмотрев меня, он сказал:

– Нужно дней десять, не меньше…

– Тем лучше! – отозвался я.

– Тебе что, нравится болеть? – удивился профессор.

– Нет, но мне очень нравится в Риме, к тому же лечиться электричеством, со всей этой аппаратурой наверняка страшно интересно.

Профессор Перусси тут же принялся за массаж: он включил какой-то хитрый аппарат и пустил электрический ток – у меня по всей руке бегали мурашки, и я смеялся как полоумный.

– Это щекотательный аппарат… – сказал я. – Такой массаж не помешал бы синьору Тиринейшну, а то после истории со стоп-краном он сделался чересчур серьёзным!

– Постыдился бы! – сказал Коллальто, пряча улыбку за усами.

* * *

Луиза слёзно просила меня постараться вести себя у них хорошо, во-первых, из-за синьоры Матильде, её золовки, то есть сестры Коллальто – она старая дева, которая очень любит во всём порядок и бывает чересчур щепетильна, а во-вторых, из-за практики Коллальто. Муж Луизы – специалист по болезням уха, горла и носа, как написано у него на табличке, он принимает ежедневно, так что нужно вести себя тихо, чтобы не мешать его пациентам.

– Впрочем, – добавила сестра, – ты всё равно будешь много гулять. Синьор Метелло согласился поводить тебя по городу, а он знает Рим как свои пять пальцев.

29 декабря

Вчера я гулял с синьором Метелло, другом Коллальто. Он очень образованный и знает историю города от А до Я. Метелло показал мне Колизей – амфитеатр, где в эпоху античности рабы сражались с дикими животными, а древнеримские матроны любовались этим кровавым зрелищем.

Для любителей истории Рим – просто находка! А сколько вкусных пирожных в кафе «Араньо», куда мы вчера ходили с сестрой!

Сегодня мы пойдём на Мульев мост.

* * *

Я только что вернулся с Луизой с Мульева моста, мы ездили туда на трамвае. Я спросил у неё, почему он так называется, но она не знала, тогда мы спросили какого-то прохожего, и он ответил:

– Он называется Мульев мост, потому что в этом месте через Тибр переправляли очень много мулов.

Когда я рассказал об этом синьору Метелло, который заглянул к нам договориться о завтрашней прогулке, он смеялся до слёз, а потом уже серьёзно сказал:

– Этот мост в древности назывался Мульвиев, или Мульвийский, и даже Мильвийский. Его нынешнее название – просто искажение античного Мульвиев, видимо, по названию близлежащего холма; но многие связывают название Мильвийский с именем Эмилия Скавра, по-латыни Aemilius, который считается основателем этого моста. Правда, с другой стороны, доказано, что этот мост существовал за сто лет до того, как родился Эмилий Скавр, ведь известно, что, по свидетельству Тита Ливия, римский народ вышел навстречу гонцам, несущим весть о победе над Гасдрубалом, именно по этому мосту…

Метелло очень образован, и мало кто может похвастать таким знанием римской истории, как он; но, сказать по правде, меня больше убедило объяснение того прохожего, чем все эти Мульвийские, Мильвийские и Мульевы синьора Метелло.

30 декабря

Сегодня за завтраком зашёл слуга Коллальто Пьетро и доложил:

– Доктор, тут маркиза Стерци по поводу лечения, о котором вы говорили третьего дня…

Коллальто, который был очень голоден, проворчал:

– Надо же, именно сейчас!.. Скажи, чтоб подождала… А сам сбегай к аптекарю, пусть приготовит лекарство по этому рецепту, живей!

Когда слуга вышел, он добавил:

– Эта старая кокетка гундосит, как гобой, и вбила себе в голову, что я могу её излечить… Что ж, пациентка она выгодная, приходится с ней возиться…

После этих слов мне, разумеется, страшно захотелось посмотреть на эту маркизу, и вскоре под благовидным предлогом я выскользнул из-за стола и пробрался в приёмную, где действительно сидела смешная дама в роскошной меховой мантилье. Увидев меня, она тут же сказала:

– Ах, какой билый бальчик… Ду, как поживаешь?

И тут я не смог удержаться, чтобы не передразнить её, и прогундосил:

– Деплохо, а вы?

Услышав, что я тоже говорю в нос, она встрепенулась, посмотрела на меня и, увидев, что я не смеюсь, сказала:

– Ах, деужели у тебя такой же дедуг?

И я ещё сильнее прогундосил:

– Да, сидьора!

– Давердое, – продолжала маркиза, – ты тоже лечишься у доктора Коллальто?

– Да, сидьора!

Тогда она обняла меня и расцеловала, приговаривая:

– Коллальто очедь хороший врач и здает своё дело, вот увидишь, од вылечит дас обоих…

И я все так же в нос ответил:

– Да, сидьора, разубеется, сидьора!

Тут вошёл Коллальто и, услышав, как я разговариваю, побелел как полотно и открыл было рот, но маркиза перебила его:

– А это бой товарищ по десчастью, правда, доктор? Од уже рассказал, что страдает теб же дедугоб и пришёл к ваб лечиться…

Коллальто бросил на меня испепеляющий взгляд. Но чтобы замять неловкость, он поспешно сказал:

– Конечно-конечно… Вот увидите! А пока, синьора маркиза, держите вот этот пузырёк и делайте ингаляции утром и вечером – несколько капель на тазик с кипящей водой.

Я вышел из приёмного покоя и бросился к сестре, где вскоре меня нагнал Коллальто и дрожащим от гнева голосом сказал: