– Так. Собственно…
– …потеря мощности – это потеря давления пара, – продолжил за него Хонтеш. – Это и непьющему понятно. Вообще, я помозгую и сделаю всю конструкцию герметичной. Тогда мощность должна возрасти.
– Ты молодец, Хонтеш! – искренне похвалил Толик. – Задумано не без изящества, а уж про воплощение при вашем уровне техники я вообще молчу! Мой шеф просто в восторге будет.
Хонтеш довольно ухмыльнулся и неожиданно икнул. Ближе к концу демонстрации его заметно развезло, отчего Толик начал опасаться, как бы местный Кулибин не ошпарился. Обошлось, к счастью.
Еще Толик боялся, что Хонтеш, захмелевши, утратит нить и демонстрация сорвется. Ничуть не бывало! И Рушер помогал Хонтешу вполне толково, даром что руки тряслись у обоих.
– Я тебе потом чертежи покажу, – пообещал Хонтеш. – С утра я один чуть не сгубил, печь разжечь хотел, вижу – бумажка… Ну и того…
– То есть как? – изумился Толик. Чтобы Кулибин сжег собственные чертежи?
– Так говорю же, с утра, – Хонтеш расплылся в улыбке. – Еще до салуна. Это что, Рушер как-то чуть дом не сжег. Разоспался, до полудня почти. Хорошо жена раньше встала, успела шторы сорвать и залить. Ой, ругалась!
У Толика давно вызрело ощущение, что он упускает какую-то простую и очевидную для аборигенов деталь их быта. Но понять, что это за деталь, он пока никак не мог.
– Ладно, – объявил Хонтеш. – Вечер скоро, пора отдыхать.
Последняя фраза на языке аборигенов звучала рифмованно и ее смело можно было передавать идиомой: «Кончил дело – гуляй смело».
– В салун? – предположил Толик.
– Зачем в салун? – Хонтеш удивленно покосился в окно, за которым уже смеркалось. – Вечер же. Домой.
Еще одна местная непостижимая деталь. Ближе к закату салун закрывался. А ведь, если подумать, именно к вечеру следовало бы только начинать гульбища!
Ага, сейчас.
«Н-да. Не люди это, хоть и похожи, – подумал Толик с легкой отстраненностью. – Дальний космос. Фронтир. И звезды над головой совсем другие».
Ему очень не хотелось, чтобы соплеменники Хонтеша и Рушера единственным смыслом существования избрали салун, а не мастерскую. Лучше бы наоборот. Толик иногда пугался аборигенов – особенно по утрам. Взгляды пустые, морды помятые. Пока горло не промочат – слова путного не добьешься. Шефа в одном городке как-то раз даже чуть не побили. Правда, потом, после первой бутылки, долго извинялись. Долго, смущенно и, кажется, искренне.
* * *
Утром Толик отправился в городок как никогда рано, сразу же после рассвета. Маршируя пустынной улочкой, он почти не глядел по сторонам, поэтому не обратил внимания на смутную тень, мелькнувшую в щели между домами.
Аборигенов было двое. Рушер и еще один, незнакомый. Толику сразу не понравились их пустые взгляды.
– О, гля, Руш, опять эти типы чужие по городу шастают!
Голос был хриплый и недобрый. Толик не мог узнать Рушера – давешнего ассистента Хонтеша-самородка. Не осталось следа от вчерашнего Рушера, остался узколобый детина без проблеска мысли во взгляде.
– Шастают, – буркнул детина. – Баб наших портят, поди, пока мы спим.
– Точно! – поддакнул его напарник. – Мож, в рыло ему?
– А то!
Рушер принялся засучивать рукава. Второй абориген скользнул Толику за спину.
Землянин уже нащупал рукоятку шокера, однако Рушер с приятелем почему-то медлили.
Секундой позже Толик понял почему – расхлябанной утренней походочкой к ним приближался Хонтеш. В руке он нес початую бутылку.
– Эй, братва! – рявкнул он еще издали. – Бухнуть хотите?
Хонтеш тоже ничем не напоминал вчерашнего чуть подвыпившего профессора. А напоминал он обыкновенного деревенского кузнеца, выползшего поутру из хаты опохмелиться и, если удастся, почесать кулаки.
– Слышь, Хоня, тут этот, вчерашний. Мы его вчера, кажись, отметелить хотели, – сказал Рушер.
– На, пей, – Хонтеш подошел и передал бутылку Рушеру. – Не хотели мы его метелить. Он нам, вроде, какую-то балалайку мастерить помогал.
– Может, все-таки отметелим, а? – с надеждой протянул Рушер.
– Пей, урод! – рявкнул Хонтеш.
Рушер аж присел от кулибинского рева. По лицу стеклодува было видно: он мучительно выбирает что сделать – дать бутылкой Хонтешу по голове или же сначала все-таки отхлебнуть.
Решил отхлебнуть, отчего о Толике временно позабыл. Затем поделился пойлом с безымянным приятелем.
В общем, литровую бутылку эта троица приговорила минут за пять. Безо всякой закуски.
«Ну, сейчас начнется», – подумал Толик с тоской, тиская в кармане рукоятку шокера.
– Чепалов! – донеслось по связи. – Немедленно на базу! Это приказ!
– О! Толик! – почти одновременно с комом сказал Рушер, словно и не собирался несколькими минутами ранее землянина «отметелить». – Привет!
– Привет, – растерянно поздоровался Толик.
– Я тебе дам привет! – раздраженно и громко выкрикнул коллега с базы; кажется, это был Козельски. – За тобой флаер выслали! Нештатная ситуация!
– Мы чего… – протянул Рушер слегка испуганно. – Бить тебя хотели?
Взгляд у него теперь стал совсем другой. Еще не вчерашний, но уже с проблесками мысли.
– Как тебе сказать… – Толик попытался дипломатично уклониться от обсуждения.
– Хотели-хотели, – вмешался Хонтеш. – Остолопы. Ты извини их, Толя!
Толик уже решился было ответить – снова профессионально уклончиво, но тут сверху тоненько засвистело: снижался флаер. Аборигены дружно задрали головы.
Флаер сел прямо на улицу, даже не совершив предупредительного круга. И это притом, что шеф запретил всем работникам базы приносить в города любые техногенные вещи, за исключением средств личной обороны и контактерского кома!
А уж когда из флаера выскочили два десантника в полной боевой и с лучеметами наготове, Толик совсем растерялся.
– Чепалов! Ты цел? – донеслось из флаера.
– Цел, – пробормотал Толик.
– На борт, живо!
– Простите, ребята, – обратился он к Хонтешу. – У нас, кажется, что-то случилось. Я потом приду.
– Ладно, – легко согласился Кулибин. – Если что, мы или в салуне, или в кузнице! Пошли, братва!
Аборигены, то и дело поглядывая на флаер и десантников, направились привычным утренним маршрутом: в салун. Толик же послушно влез в кабину флаера. Десантники запрыгнули следом, и спустя пару секунд полупрозрачная капля со свистом взмыла в зеленоватое небо Флабриса.
– Что стряслось-то? – встревоженно спросил Толик.
– Биологи объяснят, – отмахнулся пилот. – Говорят, тебя запросто убить могли сегодня.