Он поднялся к асфальтированной дороге, пропустил проехавшую машину и не спеша двинулся к дому. Работы действительно было много, но спешка в таких делах до добра не доводит. Надо успокоиться, подышать свежим воздухом. Послушать сверчков.
– А зачем ты крышку от выварки на помойке подобрал? – брезгливо сморщила носик Таня.
– Так надо, – с важным видом пояснил Японец. – Это будет основа снайперской позиции.
– И где ты засядешь? На дереве?
– А и Б засели на трубе. – Японец ударился лодыжкой о велосипедную педаль и прибавил шагу.
К раме пеньковой веревкой был примотан Хитрый Обманщик, завернутый в одеяло и целлофан. С одной стороны из свертка торчали ветви засохшего деревца – по виду не отличить от саженца, какие обычно возят на дачи. К багажнику привязана ножовка по дереву и две крепких доски, что еще больше подчеркивало дачный вид. Правда, поздновато для возвращения с дачи… Но о таких мелочах Японец не думал.
– На какой трубе? – Нервное перенапряжение Тани переросло в неудержимую болтливость. – Вот на той?
– Тут других нет.
Женька как-то иначе себе представлял совершение подвига. Слишком уж все обыденно, и от этого кажется пошлым – велосипед, крышка с помойки… Даже Таня не казалась такой уж привлекательной. И чего болтает без умолку?
Нет, в мечтах подвиг выглядел красочней, ярче – грозные враги, окопы, дымный чад, погибающие товарищи. А тут что? Вот если бы как Фролов… На настоящую войну… Но поворачивать назад было уже стыдно. Ляпнул языком, так делай теперь, хотя бессмысленность и фатальность происходящего начинали нешуточно пугать.
Японец дотолкал велосипед до кочегарки, отвязал «саженец» и, взяв одну из досок под мышку, полез на трубу. Ржавые скобы отзывались густым металлическим гулом.
– Высоко как… – запрокинула голову Таня.
– Тише ты! – осадил ее Женька. – Всех во дворе разбудишь! Блин…
– Не ругайся, – гораздо тише сказала девушка.
Японец вскарабкался на самый верх, примерил доску. Ночной город вокруг сиял тысячами огней, в порту горели прожектора, красные огоньки на верхушках корабельных мачт и морских кранов, откуда-то издалека доносилась музыка. Ну и высотища…
Ладони покрылись неприятным потом. Не свалиться бы.
Он не стал рисковать, сбросил доску вниз. Высокая трава тихо вздохнула, промявшись под ее весом. Налегке спустился гораздо быстрее.
– Ну ты молодец! – встретила его Таня. – Едва по голове не попал!
– Извини… – Японец взял ножовку и начал отпиливать лишний кусок доски.
Звук получился гораздо громче, чем хотелось бы. Из окна рядом стоящего дома донесся недовольный старушечий голос:
– Нашли время доски пилять! Щас я милицию вызову, стервецы поганые!
Японец оцепенел.
– Пойдем в парк, там распилим, – предложила Таня.
– Идем. Помоги велик поднять.
Марина уже спала. Саша бросил рюкзак на кухне и принялся собирать по квартире все, из чего можно сделать взрыватель.
Жестяная банка из-под тушенки. Пойдет.
Несколько кусков изолированного провода.
Бельевая прищепка.
Канцелярские кнопки. Календарь и на двух оставшихся повисит.
Моток липкой ленты.
Батарейка «Крона». Пока можно вытянуть из часов.
Магнит из динамика радиоточки. Все равно ее никто не слушает.
Кусок сахара. Крепкий, военно-морской, из пайка.
Осталась одна важная мелочь.
Фролов на цыпочках прошел в спальню, открыл шкаф, нащупал шкатулку. В ней оставалось пять презервативов – один пойдет на более важное дело.
Жена сонно подняла голову:
– Ты бы хоть позвонил, что придешь…
– Прости, солнышко, я тебя разбудил? Все нормально, Мариночка. Спи. Сейчас я перестану шуметь…
Чайник вскипел. Саша открыл банку тушенки, вывалил мясо в тарелку, облизал по кромке. Вместо него уложил в банку пару подходящих по размеру кусков тола. Лампочка под потолком заливала кухню привычным желтоватым светом, за занавеской билась о стекло ошалевшая муха. Фролов вытер со лба пот и подставил жестянку под струю пара из чайника. Горячо…
Он перехватил банку стеганой прихваткой и стал ждать. Тол начал плавиться сразу же, словно воск, только и в жидком виде оставался таким же желтым, совсем не прозрачным. Саша добавил в варево еще кусок, теперь банка была почти до краев полна смертоносной жижей. Теперь пусть остывает.
Он выключил чайник, достал детонатор и, пока тол не застыл полностью, утопил в нем. Снаружи остались только красные усики проводов. Магнит надежно прилип ко дну банки. Вес небольшой, удержит.
Жестяная крышка тоже пошла в дело. Фролов вырезал из нее полоску и согнул буквой «П» – получился прекрасный пружинный контакт. Теперь нужно аккуратно примотать его липкой лентой к прищепке в том месте, куда нажимают пальцы. Вместе с проводом. Отлично. Теперь прямо под контакт воткнем канцелярскую кнопку, приколов ею другой проводок.
Саша подогнул жестяную пластину так, чтобы в нормальном положении прищепки контакт между пластиной и кнопкой был полным. Все, цепь замкнута. Он соединил батарейку с проводами, теперь оставалось только собрать все воедино. Но прежде чем подключать детонатор, надо надежно разорвать цепь.
Фролов разжал прищепку и защемил кусок сахара – контакт отошел от кнопки. Теперь цепь не замкнется, пока сахар не растворится в воде. Вот и славно. Только для надежности надо закрепить сахар липкой лентой, чтоб случайно не выпал при переноске.
Саша снова вытер со лба пот и принялся за самое ответственное дело – включил детонатор в цепь. Руки с непривычки подрагивали. Он вытер ладони о штаны и скрутил провода окончательно. Все. Готова бомбочка. Теперь для герметичности поместить все это в презерватив, иначе ток пройдет через морскую воду без всяких контактов. Надо только, чтоб сахар торчал наружу. Все, заматываем горловину презерватива липкой лентой… Отлично.
Бомба имела неказистый вид, но изъянов в ней не было, отработает не хуже специальных английских мин. Саша уложил готовое устройство обратно в рюкзак, закинул в кладовку и пошел спать. Утром надо будет поехать в Казачку, забить акваланг.
Несмотря на усталость, Фролов никак не мог нормально уснуть. Едва опускал веки, тут же перед глазами крошился кусок сахара и сближались контакты. Ворочаться надоело, он открыл кладовку, достал бомбу, разорвал презерватив и отцепил батарейку. Заново установить недолго, а презервативов можно накупить хоть десяток. Иначе не уснуть со взведенной миной. Нервы ни к черту.