— Вы нашли радио? — спросил я президента. — Хоть какое-то устройство для связи?

Президент с секунду смотрел на меня, потом помотал головой.

— Если честно, я не представляю, как работают все эти приборы.

— И что мы теперь будем делать? Что делать?

Президент присел на краешек кресла, так что наши лица оказались на одном уровне, и положил руку мне на плечо.

— Эй, посмотри на меня, — сказал он, и я поднял глаза. — Оскари, у нас все получится.

— Но как?

— Надо просто сидеть здесь и ждать спасателей. Они уже наверняка выяснили, где мы.

— По спутникам?

Президент кивнул.

— По тем же, что и Моррис нас ищет?

— Скорее всего.

Я отвернулся и посмотрел на озеро за окном. Что-то в нем меня насторожило. Я приблизился к стеклу и внимательно поглядел вниз.

— Что там? — Президент встал, обеспокоенный моим нахмуренным видом. — Заметил что-то?

— Вода. Она поднимается.

— Серьезно? — Он подошел вплотную к окну и посмотрел на поверхность озера.

— По-моему, мы тонем. Мы не можем ждать спасателей здесь, надо уходить.

Но изменился не только уровень воды. Туман закрутился, как воронка урагана, а поверхность озера покрылась рябью, вода взволновалась, и поднялась большая волна. Мне вспомнилось разбившееся стекло папиной машины. Когда в него угодил камень, оно не разлетелось на осколки, но от пробоины во все стороны побежали сотни трещинок, образуя изломанный круг. То же самое сейчас творилось с водной гладью.

— Неужели вертолет? — прошептал я.

Самолет снова задрожал, но это была не яростная тряска, что несколько минут назад вызвал президент, сдвинув рычаг, а едва заметная вибрация.

— Да, — подтвердил президент мою догадку. — Вот только чей? Морриса или спецназа?

К дрожанию самолета добавились странные звуки, и мы посмотрели на потолок. Громкий скрежет раскатился эхом в кабине пилота, будто по крыше что-то протащили. Вслед за металлическим царапающим звуком послышались два глухих удара.

— На крыше кто-то есть. — Мое горло сдавил страх, и голос был едва различим. — Это что, ваши солдаты? — Отчетливый топот сапог отдавался эхом на всю кабину. — «Морские котики»?

Президент не ответил. Он пожал плечами и продолжил сверлить глазами потолок, будто надеясь, что обнаружит у себя способность видеть сквозь стены.

Кто-то прошагал у нас над головами к носу самолета.

— Не нравится мне это, — прошептал президент.

Мне все это тоже не нравилось. Я повернул голову в том направлении, куда направились нежданные гости. Шаги стихли над креслом пилота.

— Я всего две пары ног услышал.

— Всего две?

Я кивнул и посмотрел на президента. Только две пары ног. Мы оба понимали, что это значит. Наши самые страшные предположения подтвердились, когда в окне показалось перевернутое лицо.

Лицо Морриса.

Он явно удивился, завидя нас, а потом посмотрел президенту в глаза и оскалил зубы. С ухмылкой на лице и сияющим победным взглядом он походил на дьявола.

Моррис склонил на бок голову, помахал пальцами и скрылся из виду. В следующую секунду показалась его рука, прилепившая к стеклу что-то похожее на кусок пластилина.

Президент тут же схватил меня и потащил к двери с криком:

— Взрывчатка! Уходим отсюда!

Выхода нет

Президент вытолкнул меня из кабины пилота, и я едва ли не кувырком влетел в кают-компанию, врезавшись с размаху в одну из кроватей справа от входа. Я споткнулся, упал на колено, но президент схватил меня и поднял на ноги.

— Не останавливайся! — прикрикнул он. — Иди! Иди!

Он подтолкнул меня вперед и с силой захлопнул за нами дверь. Мы пробежали центр связи и добрались до лестницы. Всю дорогу президент поторапливал меня, кричал, чтобы я двигался быстрее.

Мы спустились всего на пару ступенек, как на верхней палубе воздушного судна прогремел взрыв.

В мгновение ока стало нечем дышать. Взрывная волна словно вытолкнула весь воздух из моих легких и ударила по голове. Распирающее ощущение в глазах, полная глухота, треск и боль во всех суставах настигли так же внезапно, как давление и жар, догнавшие нас на лестнице.

Невероятной силы волна пронеслась через кабину в кают-компанию, неся с собой осколки стекла и пластмассы, опаляя все на своем пути. Она сорвала с петель дверь в центр связи, заполняя и эту комнату своим жаром, поднимая в воздух обломки компьютеров и листы загоревшейся бумаги.

Ударная волна настигла нас на половине лестницы, и, хотя взрыв прогремел не близко и она растратила часть своей ударной силы, оставшейся энергии хватило, чтобы сбить нас с ног и сбросить вниз. Мы грохнулись на мокрый шерстяной ковер, а с верхней палубы на нас градом посыпались обгорелые вещи.

Я тут же попытался встать, но тело не слушалось меня. Ноги были словно ватные, руки тряслись. Я ничего не видел и с трудом соображал.

Самолет наполнился горячим дымом и жутким запахом обуглившегося пластика. Он разъедал глаза и так раздражал горло, что я зашелся в кашле, но тут же зажал рот. Я испугался, что нас услышат, хотя сам я ничего, кроме звона в ушах, не различал.

Как в замедленной съемке я повернул голову, и все кругом тоже повернулось, закружилось, поплыло. Президент лежал рядом со мной и, похоже, пытался сфокусировать взгляд, но только бешено вращал глазами, и их застилали слезы. Он дотронулся до моего плеча показать, что все в порядке, и мы замерли, пытаясь прийти в себя.

— …за нами, — услышал я голос президента.

— Что? — я попытался привстать, чтобы подвинуться ближе к нему.

Я ожесточенно потер лицо руками, потом воткнул пальцы в уши и потряс ими, чтобы снова нормально слышать.

— Я сказал, что они пришли за нами.

— Думаете, надо вернуться? — С усилием я повернулся к едва различимой в дыме укрепленной двери и с ужасом представил, что нам придется выбираться из самолета тем же путем, что мы пришли.

— Слишком опасно. Самолет тонет. — Президент прокашлялся. — Может, в коридорах уже не осталось воздуха. — Он замолчал и потер раздраженные глаза. — Нам повезло с теми воздушными карманами под потолком, но от взрыва самолет теперь быстро пойдет на дно.

— А боковая дверь? Та, из которой вы машете.

Президент поднялся на ноги, опираясь на стену, и посмотрел вдоль коридора. По его щекам текли слезы, и он часто моргал, пытаясь смыть с глаз едкий дым.

— Они просто схватят нас. Они не отступятся, нет. — Президент обреченно помотал головой. — Но они пока не будут меня убивать, Хазар так сказал.