– Она сдержала свое обещание, – заметил он. – Почему мы должны нарушать обещание, которое дал ей Ови Бубу?
– Лично я такого обещания не давал, – неприязненно сказал человек с ножом.
– И тем не менее, – продолжил Барути, – мы должны держать данное уаджетином слово.
Тут другой уаджетин что-то заговорил на своем родном языке, еще один вступил в разговор следом за ним. Я осторожно засунула свою свободную руку в карман, сжала обломок Вавилонского кирпича и приготовилась слушать.
– …мы не можем оставить ее здесь. Она слишком много знает о нас.
– Если мы увезем ее с собой, будет много крика и шума. Инглизы заставят страдать весь наш народ, пока не найдут ее.
– Давайте оставим ее здесь, только отрежем ей сначала язык, – предложил один из уаджетинов.
– Не сработает, – выпалила я, забыв об осторожности. – Я, между прочим, могу обо всем и написать.
– Ты сама себе роешь яму, – удивленно покосился на меня Хальфани. Черт побери, неужели он думал, что я буду тихо стоять, молчать и слушать, как они договариваются искалечить меня? – Ты знаешь арабский?
– Слегка, – ответила я, проталкивая пальцем обломок кирпича в глубину кармана.
– Идемте, – прошипел один из уаджетинов. – Мы слишком долго задержались. Нужно уходить.
Мы вышли в гипостильный зал, и я принялась посматривать по сторонам – будет ли куда сбежать, если я каким-то чудом смогу вырваться. Возможно, мне тогда удастся затеряться среди колонн.
Гаджи шел впереди меня, а перед ним шагал всего один уаджетин-телохранитель. Никакая опасность Гаджи не угрожала, эти люди относились к нему как к своему царю. Я – другое дело. По обе стороны от меня пристроились двое сильных мужчин, при этом каждый из них крепко держал меня за запястье. Да, такие ситуации принято называть безнадежными. Я не могла даже дотянуться до лежащей в кармане авторучки Квиллингса. Вот тебе и план Б!
Спереди раздался крик, и из-за колонны вышел высокий человек в красном мундире. Майор Гриндл. Он выхватил Гаджи прямо перед носом у телохранителя, прижал спиной к себе и спокойно приставил к шее мальчика нож.
– Простите, что задерживаю вас, джентльмены, но, боюсь, буду настаивать на том, чтобы вы отпустили эту девочку. Сделаете это, и я отпущу мальчика, после чего он сможет уйти вместе с вами – только если, конечно, сам того захочет.
Звякнула сталь – все уаджетины как один вытащили свое оружие: кто нож, кто меч, кто кинжал. Мои стражники до боли сжали мне запястья.
– Ты умрешь, инглиз, уже только за то, что посмел прикоснуться к нему.
– Отлично, – кивнул головой майор Гриндл. – То же самое обещаю вам за то, что вы задержали мисс Трокмортон. Она имеет для моего народа такую же ценность, как этот мальчик – для вашего народа. По-моему, будет справедливо, если мы обменяем их друг на друга, как вы думаете?
Предводитель уаджетинов что-то крикнул по-арабски, один из державших меня людей ответил ему, завязалась короткая перепалка. Наконец мой стражник с огромной неохотой отпустил мою руку, а остальные уаджетины расступились, давая мне пройти к майору Гриндлу и Гаджи.
– Ваша взяла. На этот раз, – сказал Хальфани. – Но мы этого оскорбления не забудем.
– Поживем – увидим, – ответил майор. – А теперь решай, Гаджи, хочешь ты уйти с этими людьми или вернуться с нами? Выбор за тобой, только делай его поскорее.
– Я хочу остаться с мисс-эфенди, – не раздумывая, ответил Гаджи.
Его ответ потряс меня.
– Но почему, Гаджи? – спросила я. – Они же говорят, что ты царь.
– Я еще буду нужен мисс-эфенди и не привык оставаться в долгу, – пожал плечами Гаджи.
– Хорошо. В таком случае ты идешь с нами, – сказал майор Гриндл.
– Мы будем преследовать тебя до скончания века, инглиз! – вне себя от гнева воскликнул вожак уаджетинов. – И мы затравим тебя, как шакала.
– Как я уже сказал, поживем – увидим, – ответил майор, крепче прижимая к себе меня и Гаджи и не сводя глаз с уаджетина. – Мисс Трокмортон, будьте добры, проверьте ваши часы.
Я недоуменно уставилась на Гриндла.
– Нас трое против восьмерых, – пояснил он, указывая взглядом на мое запястье. – Чтобы уравнять шансы, нам потребуется помощь.
Ну конечно же! Часы Квиллингса! Я быстро повернула циферблат в положение, создающее вокруг часов отталкивающее проклятия поле.
Майор вытащил из кармана своего мундира маленький флакон, сильно встряхнул его, а затем грохнул о землю.
Флакон раскололся на мелкие кусочки, и в воздухе раздался громкий свист, и бешеный ветер обрушил на уаджетинов тучи обжигающих, мелких, жалящих, словно осы, песчинок.
– Бегите, мисс Трокмортон. Шевелитесь! – Майор Гриндл подтолкнул вперед меня и Гаджи, а сам занял позицию между нашими спинами и оставшимися позади уаджетинами, которые начали кричать и валиться наземь под натиском песчаного урагана, засыпавшего их с головой и прочно отрезавшего от нас.
Мы побежали и не останавливались ни на секунду, пока не достигли самого дальнего от центра храма дворика, на котором были привязаны две лошади.
– Если умеешь управляться с осликом, с лошадью, надеюсь, тоже справишься? – спросил майор у Гаджи.
Гаджи кивнул, и майор подсадил его на одну из лошадей. Затем – я даже не успела ничего понять – Гриндл обхватил меня за талию и закинул на спину второй лошади, потом вспрыгнул на нее сам, удобнее усадил меня в седле перед собой.
– Теперь вперед! – крикнул он. – Галопом!
Он дал лошадям какую-то команду, и они обе понесли нас вперед так, что у меня ветер запел в ушах.
Не останавливаясь, мы доскакали до дома, в котором жил майор. Когда мы влетели во двор, Гриндл кликнул своего слугу, и тот немедленно показался на пороге.
– Присмотри за лошадьми, – приказал майор. Он спрыгнул с седла, затем поднял меня за талию и осторожно опустил на землю. – Не распрягай. Через час мы поедем дальше.
– Я думаю, нам пришла пора поговорить, – сказал майор мне и Гаджи. – Пойдемте ко мне в кабинет, не возражаете?
Мы с Гаджи обменялись взглядами. Я была безумно рада увидеть майора в храме – в тот момент мне было не до того, чтобы опасаться получить от него выволочку. Теперь, похоже, пришла эта пора.
Мы прошли вслед за Гриндлом в его странный, беспорядочно заваленный вещами кабинет, и я сразу почувствовала впившиеся мне в живот иголочки – уколы магической энергии. А Гаджи, переступив порог кабинета, просто открыл рот. Майор пропустил нас внутрь, потом плотно прикрыл за собой дверь. Медленно, словно погруженный в глубокое раздумье, он прошел к своему письменному столу, но не сел, а просто встал рядом с ним и, заложив свои руки за спину, уставился на нас с Гаджи.