– Что это? – испуганно прошептал Генри, вскакивая на ноги.

– Мои друзья пришли, – ответила я и открыла дверь. За ней стояли и переминались от нетерпения с ноги на ногу Уилл, Крысеныш, Огонек и Сопляк.

– Давайте двигать, мисс, – сказал Уилл. – А то я всегда начинаю нервничать, когда долго стою на одном месте.

– Привет, – сказал Генри.

– Здорово, приятель, – ответил Огонек. – А я и не знал, что ты тоже идешь с нами.

– Он не хочет идти, – сказала я.

– Я этого не говорил, – возразил Генри, отпихивая меня локтем в сторону. – Подождите, я только что-нибудь на себя наброшу.

Он схватил с крючка чью-то старую куртку, влез в нее, а я изо всех сил старалась не улыбаться.

Задумка удалась! Генри идет с нами. Сам. И мне не придется бить его сковородкой по голове, а затем тащить волоком до самого музея.

На город опустился густой холодный туман, с которым не могли справиться зажженные уличные фонари. Генри, поеживаясь, пристроился ближе к Огоньку, но тот сказал ему:

– Смотри лучше, приятель, ты мне все ноги оттоптал.

– Прости, – ответил Генри и перешел ближе ко мне.

А вот Уиллу и его братьям туман, казалось, был нипочем. По всей видимости, им было не привыкать ходить по темным пустым улицам Лондона. Как чувствовала себя я сама? Да, признаюсь, мне было слегка не по себе, и я была рада, когда из тумана начали выплывать шпили на здании нашего музея. Уилл слегка замедлил шаги и сказал мне:

– Совсем иначе выглядит ночью, правда?

– О, да, – согласилась я. Здание нашего музея было построено в готическом стиле, и сейчас, в ночном тумане, его высокие башенки и странные шпили выглядели загадочно и довольно зловеще.

– Как мы проскочим мимо вашего сторожа, мисс?

Флимп! Черт побери, я совсем забыла про него.

– Войдем через заднюю дверь, я полагаю. Там находится грузовой отсек и временное хранилище, сторож туда заходит не часто. Это, кстати, самая дальняя от его поста точка.

Уилл кивнул головой и пошел вперед, махнув рукой своим братьям.

Мы пробрались через пустынную площадь перед музеем, обогнули здание и подошли к задней двери.

Здесь Уилл с братьями расступились, пропуская меня к двери, которую я должна была открыть.

– Э… – неопределенно повела я рукой, глядя на Уилла. – Понимаешь, у меня нет ключа. Я думала… может, ты…

– Вы хотите, чтобы я взломал эту дверь, мисс?

– Если согласишься.

– У тебя получится? – сунулся вперед Генри. – А можно, я посмотрю?

– Без проблем, приятель, – Уилл поставил на землю корзину, которая была у него в руках, и вытащил из своего кармана что-то очень маленькое и тонкое. Осторожно вставил эту штучку в отверстие замка и повернул. Генри, присев на корточки, завороженно следил за Уиллом. Послышался легкий щелчок. Уилл открыл дверь и сказал:

– Заходите.

Глава двадцать первая. Нежданное жертвоприношение

Почему все вещи в темноте всегда выглядят совершенно иначе? Вот и просторное днем временное хранилище словно сузилось и стало похоже сейчас на тесную пещеру. Я на ощупь пробралась сквозь странное черное пространство и зажгла газовые рожки. Остававшиеся у меня за спиной мальчишки дружно ахнули. Я обернулась, чтобы шикнуть на них, и увидела, что все они не сводят широко раскрытых глаз с поставленного поперек двух скамеек гроба. Отлично. Стилтон сдержал свое слово. Я быстренько проверила, есть ли на гробе заказанная бабушкой медная табличка с именем Сопкоута. Она оказалась на месте. Это в самом деле адмиральский гроб.

Первым тишину нарушил Генри. Он подошел ко мне и сказал, похлопав ладонью по полированной крышке:

– Нечего бояться, это просто пустой гроб.

– Мы гробов не боимся, – ответил Огонек, гордо выпячивая свою грудь.

Сопляк и Крысеныш поддакнули брату, а Уилл осадил их всех:

– Тихо, малявки, – сказал он и повернулся ко мне: – Что теперь, мисс?

– Прежде всего, мы должны очистить это место, – объяснила я. Генри закатил глаза, но я сделала вид, что не обращаю на это внимания. Быть сестрой младшего брата порой очень нелегко, должна вам заметить.

– Вот, – сказала я, вручая Генри одну из склянок с маслом. – Будь любезен, окропи эту часть зала.

Затем я дала такое же поручение Сопляку и выдала ему флакон в форме лотоса. Крысеныш и Уилл тоже получили по склянке и отправились кропить другую сторону временного хранилища. Я же принялась читать очистительные молитвы. Я читала их чуть слышно, буквально себе под нос – мне не хотелось выглядеть перед мальчишками полной идиоткой.

Когда все было сделано, я вытащила из своей сумки четыре маленьких подсвечника и сказала своим помощникам:

– Расставьте их по углам зала.

– Для чего это? – спросил Уилл, принимая у меня один из подсвечников.

– Жечь ладан, чтобы очистить воздух.

– Что-то вроде кадила в церкви?

– Не совсем. Ладан очень трудно найти, поэтому я решила, что мы просто зажжем свечки и очистим их огнем воздух.

– Вы сказали «свечки», мисс? – встрепенулся Огонек. – Можно, я их зажгу?

– Да, только если обещаешь не подпалить еще что-нибудь.

– Обещаю, мисс.

Я отдала свечки Огоньку, и он сразу принялся за дело. Каждую свечку он зажигал с первого раза – должна признаться, лично мне такое удается далеко не всегда.

Настало время принести мумию. Я понятия не имела, насколько она тяжелая, поэтому попросила пойти со мной Уилла, Крысеныша и Огонька, а Генри с Сопляком остались присматривать за временным хранилищем.

Пока мы шли по коридору к ведущей в подвал двери, Уилл несколько раз нервно оборачивался, а потом заметил:

– В темноте здесь все выглядит по-другому.

– Зуб даю, здесь должны водиться крысы, мисс.

– Здоровенные, – добавил Крысеныш.

Ну, спасибо, утешил! Между прочим, крыс я боюсь гораздо больше египетских проклятий, неприкаянных мут или шайки уличных мальчишек. Меня начинает мутить от одной мысли о крысах.

Когда мы добрались до подвальной двери, я медленно открыла ее, следя за тем, чтобы не скрипнуть петлями, затем зажгла газовые рожки и повела свою банду весельчаков вниз. Я, конечно, была рада такой большой компании, но все же держалась настороже – кто знает, какое действие окажет на хранящиеся здесь артефакты мощная жизненная сила нашего общего ка.

И в первую очередь, как она скажется на статуе шакала.

Оказавшись внизу, Уилл и Огонек заметно притихли, с опаской косились на стоящие вдоль стены мумии. Более привычный к подвалам и другим темным местам Крысеныш держался бодрее, увидев мумии, он просто присвистнул, а затем сказал, указывая пальцем на статую Анубиса: