– Думаю, да, – ответил доктор. – Можно сказать, та женщина спасла ему жизнь.
Услышав это, моя бабушка смутилась. Смутилась, можете себе представить? Она тоже поднялась на ноги и принялась разглаживать свою юбку.
– Лавиния? – воскликнул Вигмер, рассмотрев бабушкино лицо. – Вы ли это?
Услышав голос Вигмера, бабушка вздрогнула и повернула голову:
– Чарльз?
Они довольно долго молчали, глядя друг на друга, и я поняла, как много за это время было сказано ими без слов.
– Сэр! – прервал их молчание доктор. – Вы должны взглянуть на это.
Встревоженная настоятельным тоном доктора, я подошла вслед за Вигмером к лежащему на земле египтянину.
– Смотрите, – сказал доктор, указывая на татуировку под горлом Ови Бубу.
Вигмер удивленно раскрыл глаза (редкостное зрелище, позвольте заметить), потом резко повернул голову ко мне.
– Кто этот человек?
– Это довольно длинная история, сэр, – ответила я.
– Да, конечно. А вы замерзли и устали. И вы, полагаю, тоже, мадам, – это он уже бабушке.
– Я в порядке, – довольно сухо откликнулась она. – А теперь потрудитесь объяснить, откуда вы знаете мою внучку?
– Боюсь, это тоже довольно долгая история, – ответил Вигмер, потирая себе висок.
Сильно сцепив руки, я шагнула навстречу бабушке и сказала, кивая головой в сторону Вигмера:
– Помните, я говорила о государственной безопасности?
– О, – сказала бабушка и, вытаращив глаза, принялась переводить взгляд с Вигмера на меня и обратно, а потом лицо ее немного смягчилось, и она коротко добавила: – Понимаю.
Вигмер после этого тоже заметно расслабился – это лишний раз доказывало, что он достаточно давно и хорошо знаком с моей бабушкой.
– Мне необходимо очень коротко переговорить с вашей внучкой, прежде чем я прикажу нашему экипажу отвезти вас в музей, – сказал Вигмер бабушке. – Если, конечно, вы не пожелаете отправиться прямо домой. Правда, вопросов у всех возникнет гораздо меньше, если вы возвратитесь на выставку обе и вместе.
– Разумеется, мы вернемся в музей, – ответила бабушка. – Только в моей карете, а не в вашем… экипаже, благодарю вас.
– Лавиния… – сказал Вигмер, после чего они с бабушкой отошли в сторонку, чтобы поговорить с глазу на глаз. Я, разумеется, сгорала от любопытства, но не решалась подобраться поближе. Пожалуй, свой запас везения я на сегодня уже исчерпала.
Чувствуя себя опустошенной, я присела на нижнюю ступеньку обелиска и стала ждать, пока кто-нибудь скажет мне, что я должна делать дальше.
Прошло лишь несколько секунд, и надо мной нависла чья-то огромная тень. Это был Фагенбуш. Я так устала, что смогла лишь сказать:
– Спасибо за то, что привели помощь. Все получилось так непредсказуемо.
Фагенбуш повел своим длинным носом, и могу поклясться, что в глубине его глаз полыхнули лукавые искорки, а губы слегка скривились в усмешке:
– Можно и так выразиться, – согласился он.
А затем произошла невероятная вещь – одна из многих, случившихся в этот вечер. Фагенбуш присел на ступеньку рядом со мной, и я – только представьте себе! – ни на сантиметр не отодвинулась от него. От усталости, быть может?
Фагенбуш уперся локтями в колени и с интересом принялся наблюдать за тем, как люди из Сомерсет Хаус заканчивают зачищать набережную. Последние раненые уже были уложены на носилки, и сейчас их несли к стоящим чуть в отдалении каретам.
– Они похожи на муравьев, которые тащат крошки, – заметил Фагенбуш.
– Действительно, – с улыбкой согласилась я.
Фагенбуш протянул руку, поднял прилипший к мостовой желтый кленовый лист.
– Вы отлично поработали со статуей Сехмет, – сказал он. – Я проверил ваш перевод, он оказался правильным, эта статуя некогда украшала собой какой-то очень крупный храм.
Я покосилась посмотреть, не подтрунивает ли он надо мной. Кажется, нет.
– В самом деле? Вы уверены?
Он молча кивнул, а я, не в силах больше сдержаться, выпалила:
– Почему? С какой стати вы вдруг стали так любезны со мной?
– А почему вы попросили меня помочь вам с той статуей? – пожал плечами Фагенбуш.
«Да потому, что никого другого под рукой не оказалось», – едва не выпалила я, но в последний миг затормозила, поняв, что дело было не только в этом. Я устала ненавидеть Фагенбуша. Это занятие отбирало у меня массу энергии, которую можно было потратить с гораздо большей пользой. И я тоже пожала плечами.
– То-то и оно, – сухим, как песок, голосом сказал Фагенбуш.
А я, подумав немного, спросила:
– Это означает, что мы теперь друзья?
– Не знаю, можно ли сказать, что мы зашли так далеко, – криво усмехнулся он, – но врагами быть перестали, это точно.
– Вигмер будет рад это слышать, – проворковала я.
– Прошу прощения, – отчеканила возникшая перед нами сурового вида женщина, в которой безошибочно угадывалась медицинская сестра. – Я должна осмотреть ребенка.
– Разумеется, – сказал Фагенбуш, вставая. – Прошу вас.
Когда он ушел, я сказала сестре:
– Со мной все в порядке.
– Позвольте мне самой судить об этом, – не терпящим возражений тоном откликнулась она. Черт возьми, она, пожалуй, даст сто очков вперед любой гувернантке!
Не слушая моих причитаний, сестра повела меня к одной из карет без опознавательных знаков, втолкнула внутрь и устроила мне дотошный и приводящий в смущение осмотр.
– Ну, что ж, похоже, что никаких наружных повреждений нет, – сказала, наконец, сестра, причем так разочарованно, что мне даже захотелось извиниться перед ней. – В таком случае, хотя бы приведем вас в порядок.
Она выхватила из своего саквояжа влажную тряпку и тщательно протерла мне лицо и ладони. Затем расчесала мои свалявшиеся волосы и даже зашила – невероятно аккуратно и быстро – дырку на платье, выудив неизвестно откуда иголку с уже вдетой в нее ниткой. Закончив, она еще раз посмотрела на меня и сказала:
– А теперь ожидайте здесь лорда Вигмера.
– Да, мадам, – ответила я и осталась после ухода сестры наедине со своими мыслями, прикидывая, что и как я стану рассказывать Вигмеру.
Спустя несколько минут дверца кареты открылась, и я обернулась, ожидая увидеть Вигмера, но к своей невероятной радости обнаружила перед собой милое, родное лицо Уилла.
– Привет, – сказал он, залезая внутрь и закрывая за собой дверцу.
Забыв, где нахожусь, я вскочила на ноги и едва не разнесла себе череп о крышу кареты.
– Ты сделал это! Скажи, табличка при тебе?