София смотрела на свои руки, лежавшие на коленях, и пыталась удержать слезы.
«Достоверно установить, что с ними сталось…»
Словно чувствуя ее смятение, Бланка наклонилась вперед:
– Подумай, что это значило бы для тебя… – Грациозно поднявшись, она подошла к шкафу возле стены. – Ты когда-нибудь видела водную карту?
– Нет, – размышляя совсем о другом, отозвалась София. – Я недавно научилась обращению с картами.
– Тогда она заинтересует тебя, – сказала Бланка, возвращаясь с белой чашей и длинной бутылью воды. – Такие экземпляры редко встречаются, поскольку требуют терпения и умений, присущих очень немногим. Их изготавливают осаждением. Картограф помещает смыслы в мельчайшие капельки пара, после чего собирает их воедино. Эта карта, например, была создана в пещере далеко на севере, в Доисторических Снегах. Ее творец, по совместительству землепроходец, рассказал в ней о своем путешествии.
Бланка поставила чашу на стол между собой и Софией и вылила в нее содержимое из откупоренной бутыли. По мнению девочки, чаша была как чаша и вода как вода. Ну может, чуточку спокойнее обычной…
Затем Бланка вновь направилась к шкафу и вернулась со стеклянной картой, которую и поместила над чашей.
– Видишь теперь, как меняется облик воды?
София кивнула. Ей показалось, что чаша наполнилась мерцающим светом.
Отложив стекло, Бланка поднесла белый камешек к поверхности воды, принявшей обычный вид.
– Теперь следи внимательно!
Она разжала пальцы, камешек упал в чашу. Разбежались маленькие волны… Они принимали самые странные формы: вспучивались холмами, стлались неглубокими долинами, взмывали гораздо выше краев, закручивались спиралями. В глубине ткались тонкие цветные линии, придававшие контурам вещественность и глубину.
София помимо воли ахнула и наклонилась, вглядываясь.
– И как же ее надо читать?
– Для этого необходимо упражняться годами.
Я и то едва приблизилась к пониманию. Твой дядя, – добавила Бланка, – единственный человек, который может не только читать, но и создавать водные карты. Я точно это знаю. Работа очень трудная, но все-таки выполнимая. Лежащая перед тобой Поисковая Лупа облегчает процесс. Еще бы, это один из самых могущественных инструментов на свете. С его помощью твой дядя наверняка сумел бы привнести изменения в водную карту, которую ты видишь перед собой.
София не могла оторвать глаз от расцвеченного пейзажа.
– Красота какая, – шепнула она.
– А представь себе карту вроде этой, только величиной с озеро и хранящую все тайны вселенной! – пробормотала Бланка. – Разве не хотела бы ты взглянуть на нее? Присмотреться к живому миру, отображенному на водной поверхности? Задать мучающие тебя вопросы и дождаться ответов?
Она неторопливо опустила Поисковую Лупу и села. Перед ней вновь стояла обыкновенная чаша с водой, а на дне лежал камешек.
София со вздохом откинулась к спинке кресла. В саду звучал смех. Девочка подняла глаза и посмотрела на Бланку. Грусть от мысли об эпохах, которые канут во льды неизведанными, изменилась неожиданно, как поверхность воды. Смутное чувство, поселившееся внутри, зашевелилось и обрело форму. София с картографической четкостью увидела перед собой правильный путь.
Она поднялась с кресла.
– Дайте мне возможность переговорить с Шадраком наедине, – сказала она. – Я сумею переубедить его.
Слышишь горький плач лакримы,
Голос сгинувших эпох?
Я не знал, шагая мимо,
Сколько стоит каждый вздох.
Я всю жизнь по свету рыскал,
Избывая этот стон.
А теперь он снова близко,
Непонятен, приглушен…
Плач лакримы. Стих первый
Теперь приближение ледников чувствовали даже те, кто жил далеко от зоны их распространения. Необъяснимые явления, невиданные со времен Великого Разделения, свидетельствовали: эпоха распадается и съеживается по краям. Над островами Объединенных Индий завывали шторма, обрушивая на берега чудовищные валы. В пустынях на севере Пустошей грохотали шквалы, захватывающие многие мили, они проносились, словно духи, сбежавшие из преисподней. И даже в Новом Акане, лежавшем еще севернее, было нарушено все сообщение: в штате посреди лета разыгралась небывалая снежная буря. И перемены проявляли себя не только погодными чудесами. По всему центру Пустошей поднимались к поверхности грунтовые воды: их выталкивала неимоверная сила, трансформировавшая скальные породы и почвы.
Вскоре после того, как стражники забрали Софию, Тео заметил, что пернатая маска, досадливо брошенная им в угол ямы, вдруг зашевелилась и… поплыла прямо к нему.
Парень с криком вскочил.
– Что?.. – подоспел к нему Барр. – Что стряслось?
– Вода откуда-то сочится! – Тео указывал на лужу, на глазах разраставшуюся в углу. – И быстро прибывает!
– Насколько быстро? – тихо поинтересовалась Вересса.
Мартин прижал ухо к земляному полу и некоторое время прислушивался. Потом поднял перепачканное лицо. Глаза у ботаника были круглые.
– Надо охрану позвать… – сказал он.
Каликста без промедления разразилась криком. Барр сложил руки рупором, обращаясь к краю ямы высоко над головами. Тео сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел.
Шадрак хрипло спросил:
– Так насколько быстро прибывает вода?
– По моему прогнозу, мы имеем дело с подземным приливом, – ответил Мартин. – Не исключено, что вода спадет несколькими минутами позже. Однако наша яма, скорее всего, будет затоплена.
Вересса окинула встревоженным взглядом утыканные осколками стены.
– Стекляшки, наверное, выпадут?
– Земля покрывает стены слоем всего в несколько дюймов. Все зависит от того, во что вделаны осколки – в грунт или в каменное основание.
– Значит, возможно, что они…
– Вот именно, – кивнул Мартин и мрачно предрек: – Начнут вылетать из стены и помчатся вместе с потоком воды.
Ближайшая к ним стена неожиданно застонала. Отвалился целый пласт земли, камней и стекла, да не просто упал – его словно выплюнуло наружу. Следом брызнула струя. Всего несколько секунд – и пленники уже стояли по щиколотку в холодной жиже. Они даже перестали кричать и с ужасом наблюдали, как поднимается вода. Потом Каликста снова набрала воздуха в грудь и разразилась пронзительным воплем. Остальные узники подхватили его, удвоив усилия в попытках привлечь внимание стражи.
Мартин с трепетом оглядывал стену.
– Уж лучше так, – сказал он. – Идет сброс напряжения… предотвращает крупный обвал… Что ж, все к лучшему, – добавил он, пытаясь быть услышанным сквозь общий гам.