– Безоружные, – успокоил я Паса.
Мы продолжили путь как ни в чем не бывало.
– Вообще-то Жаб тут ни при чем, – возобновил мой приятель прерванный разговор. – У меня с детства слух хороший.
– Не свисти, – отмахнулся я, вспомнив уловку с гравилетом.
– Нет, серьезно. У нас в школе проводили викторину «Отгадай по звуку». Ну, давали послушать звук и просили определить, что его издало. Я всегда побеждал. Даже мог отличить хруст сырой моркови в зубах от хруста яблока.
– Мастак, – усмехнулся я.
– Ну. Мама думала, что я стану музыкантом. Скрипачом. У меня даже грамота осталась – «Лучшие уши школы».
– Hey, boys! – донеслось до нас сзади на кривом английском. – Stop'n'fuckin!
Мы притормозили и медленно обернулись, навесив на лица улыбки от уха до уха. Латиносы немного опешили. Наверное, они ожидали увидеть в наших глазах испуг или в крайнем случае злобу, а вот что делать против улыбок, они не знали. Такого опыта у них не было.
Так мы простояли секунд десять – двое против пяти, причем двое с улыбочками, а пятеро с отвисшими челюстями.
– Sorry, – произнес парень в джинсах. – We find our friends, but make mistake. Sorry.
От такого английского мы прыснули смехом.
– Ok! – я помахал ребятам рукой.
Они заулыбались, закивали и поспешили скрыться за ближайшим углом.
– А теперь делаем ноги! – сказал я Пасу, стирая с лица улыбку. – Жмем на полную, иначе они соберут толпу и вломят нам за наши насмешечки!
– Думаешь? – с сомнением произнес он. – Кажется, они действительно ошиблись и перепугались не меньше нас.
– Не тормози! – я потянул его за рукав, и мы пустились по улице скорой кроссовой рысью.
Таким бегом нас почти год гоняли «деды» на базе, так что нам было не привыкать. Вот только тяжелый кейс мешал, бил об ноги, поэтому мы время от времени передавали его друг другу. Вскоре над полуразрушенными домами показалась мачта телевышки, и мы поняли, что вышли на финишную прямую. Пришлось поддать, несмотря на жару и капающий с лица пот. Сердце колотилось в груди быстро, но ровно, дыхание тоже пока не сдавало. Меня беспокоило лишь то, что до центра, а значит, и до полиции, оставалось километра четыре, так что опасность нападения все еще нельзя было сбрасывать со счетов. Бегом нас, конечно, догнать трудновато, тем более недокормленным и пропитым латиносам, но вот если в их распоряжении имеется небольшой грузовичок, а в грузовичке – обрезки водосточных труб, тогда нам придется туго. К тому же, учитывая местный уровень владения английским и наш собственный уровень владения испанским, договориться с нападающими будет сложно.
Словно вызванный из небытия моими мыслями, позади раздался рев нескольких мотоциклетных моторов.
– В развалины! – выкрикнул я, подталкивая Паса в нужную сторону. – Там не проехать на мотоцикле.
Мы протиснулись через брешь в стене довольно высокого дома и бросились вверх по ступеням. Колодец лестничной клетки загудел под нашими ногами, а когда мы вырвались в засыпанный стеклами коридор, эхо заметалось еще свободнее. Выше восьмого этажа стены отсутствовали, и мы без труда перелезли на другое здание, а затем на следующее. Словно канатоходцы, мы продвигались через развалины по гребням стен, но мотоциклисты заметили нас и разделились на две группы – трое начали обходить квартал справа, а еще четверо по параллельной улице слева. У них было подавляющее преимущество в скорости, а у нас – в недоступности, так что пока удавалось удерживать зыбкий паритет сил. Я заметил, что из-за спин мотоциклистов торчат концы металлических прутьев, а у одного из них к подошве ботинка был приделан рогатый гаечный ключ.
– Серьезно экипировались ребята, – выдохнул я на бегу.
– Все равно придется спускаться, – Пас бежал по кромке стены, балансируя чемоданом. – До центра они нам добраться не дадут. К тому же скоро развалины кончатся.
Я глянул на солнце – примерно семнадцать тридцать.
Меня взяла злость. Мало того что приходится скакать по стенам, словно горному козлу, так еще и на свидание опоздаю. Молчунье, допустим, это будет хорошим уроком, пусть помучается, а вот встретиться с Лесей мне очень хотелось. Но неустойчивое положение на стене не слишком располагало к эротическим фантазиям.
– Спускаться нам точно нельзя, – я глянул на мотоциклистов.
– Они будут кружить, как волки, и все равно нас отсюда не выпустят.
– Карабинчик бы сейчас, – мечтательно вздохнул я.
– Лучше радуйся, что у них ружей нету, – фыркнул Пас.
На одной из стен он нашел пожарную лестницу, и мы начали спускаться. С кейсом это было нелегко, особенно если учесть, что ржавые прутья ступеней местами еле держались. Нижним концом лестница упиралась в груду камней от рухнувшей соседней стены, кругом возвышались бетонные сваи, ржавые трубы и арматурные прутья. На мотоцикле не проехать, да и ходить тоже не очень удобно. Зато в таких развалинах можно разделить противника и бить поодиночке или мелкими группами.
– Смотри-ка! – Пас показал в тень между переломленными бетонными плитами. – Какой-то ход!
– Надо лезть! – сразу решил я. – Даже если тупик, нас там хрен найдут.
Едва мы протиснулись в лаз, он расширился и превратился в замшелую лестницу. Внизу отчетливо шумела вода, причем не ручейком, а приличной речкой. Наши шаги звонко и гулко отлетали от стен.
– На канализацию не похоже, – принюхался Пас. – Стоки должны вонять.
– Может, это старая канализация? – пожал плечами я. – Нам главное, чтобы она вела куда надо.
– Вода в любом случае течет к океану, – резонно заметил мой приятель.
Мы спустились еще немного, быстро погружаясь во тьму, и обнаружили ржавую решетку, за которой в бетонном русле темным потоком двигались потоки воды. Навалившись вдвоем, мы легко свернули с петель прогнившие створки. Темнота и шум воды меня угнетали, казалось, что опасность где-то рядом. Какая именно это может быть опасность, я понятия не имел, но страшно было до мурашек по коже.
– Теплая, – Пас сунул руку в смоляные буруны. Иногда мне казалось, что у него попросту плохо с воображением. Когда опасность не поддавалась его осмыслению, он ее не замечал, что создавало ложное впечатление о его головокружительной храбрости. На самом деле Пас был трусом, я это знал точно. Но вот попробуй кому-нибудь докажи трусость кавалера Алмазного Гарпуна!
Я с опаской придвинулся к самой воде, но руку туда сунуть так и не смог. От одной мысли об этом меня охватил озноб, несмотря на жаркую духоту, царившую в подземелье. Глаза к темноте привыкали медленно, но я все же смог разглядеть, что вдоль русла идет узенькая бетонная тропка – вдвоем не разойтись.
– Фонарь бы, – Пас глянул в черноту тоннеля. – Ладно, поплыли так.
– Поплыли?! – я вытаращился на него.