– Значит, это снова Поганка?
– Да. «Гадость» является основным ее оружием дальнего действия.
– «Гадость» ? – не удержался я.
– Ну да. Раньше так называли автономные торпеды класса «ГАТ».
У меня в голове все перемешалось. Пас сразу понял, о чем я подумал, по глазам было видно. Но промолчал. Умница.
– Что с тобой? – Рипли с подозрением глянула на меня.
И тут у нее, судя по всему, случилась просечка. Ну, как иногда бывает, когда масса разрозненной информации соединяется вдруг в логическую цепочку.
– Это Жаб! – прошипела она. – Сволочь проклятая! Чтоб он сдох! Да я его сама придушу, суку! Тем более я ему обещала, что если хоть одна сухопутная крыса пострадает... Шкуру с него спущу! Так вот что это были за ящики! «Гадость» там была, личинки «ГАТ-120». Вот почему эта сволочь так спешила, несмотря на шторм. Ему нужно было сбросить ящики в строго определенной точке и в строго определенное время... Ну, гад, держись!
– Подожди! – я попробовал ее остановить, но она меня оттолкнула. – Да подожди ты! Думаешь, Жаб потопил корабль только для того, чтобы выбить назначение в Индийский океан, поближе к Поганке?
– Не сомневаюсь. Знаете, какое прозвище у него было до Огурца? Дикий. И очень правильно. Я не удивлюсь, если и те три торпеды – его рук дело.
– Рипли, – я понизил голос. – Скажи, ты сама видела эту Поганку? Ну, не на сонаре, а своими глазами, как Бак?
– Да. Вспомни свой самый страшный кошмар, помножь его на три и получишь бледное подобие той эмоции, какую вызывает эта тварь.
И тут же прозвучал ревун тревоги. По этому сигналу весь личный состав базы обязан собраться на плацу возле штаба. Поднявшись на холм, я увидел, как охотники стекаются к месту сбора – по двое, по трое и группами, пряча в карманы игральные кости, вытирая ветошью промасленные руки и безжалостно отбрасывая только что прикуренные «косяки». У некоторых лица выражали беспокойство, у большинства – любопытство, но некоторые откровенно радовались неожиданному разнообразию размеренной жизни. Наверное, это был первый сигнал тревоги на базе.
Но только мы втроем хотели влиться в общую массу, как перед нами, словно из-под земли, возник Жаб.
– Не спешите, ребята. Вам строиться необязательно.
– Это еще почему? – с вызовом поинтересовалась Рипли.
– Потому, что нам назначение уже определено. Я только что получил депешу из главного штаба. Мы с тобой отправляемся на базу «DIP-24-200», как имевшие опыт работы в том районе. Молодняк тоже разрешено взять с собой в случае их добровольного согласия.
– Постарался, – прошипела Рипли. – Ну ты и дрянь... Я тебя заложу, понял? Лучше попасть обратно на камбуз, чем работать с тобой. Псих. Ненормальный.
– Точно лучше?
Рипли сжала губы, тяжело дыша. Грудь у нее под майкой вздымалась, как горы при землетрясении.
– Ты немного остынь и подумай, – продолжил взводный. – Ради спасения многих всегда приходится приносить кого-нибудь в жертву. Если Поганку не уничтожить, она может убить в сотни раз больше людей!
– Да она уже сдохла! А ты моряков торпедами...
– Не сдохла, – качнул головой командир. – И если ты немного пораскинешь мозгами, то поймешь, что у меня не было выбора.
– Выбор всегда есть, – упрямо заявила Рипли.
– Конечно, – усмехнулся Жаб. – Между камбузом и «Тремя соснами». Предлагаю пойти в автопарк и обсудить там все без лишних глаз и ушей.
Он развернулся и широким шагом направился к воротам автопарка. Мы поплелись следом, растерянные и подавленные. У каждого были свои причины для плохого настроения, но меня больше всего волновало то, что я сам сбросил ящики в океан. Не пойди я тогда на поводу у Жаба, ничего бы этого не было. Ну и мастер же он народ разводить!
Молчунья гоняла мотор амфибии на холостых оборотах.
– Полезайте в десантный отсек, – буркнул Жаб. – Необходимо провести совещание.
Мы забрались по лесенке, а через минуту двигатель смолк, и к нам присоединились Молчунья и командир.
– У меня есть предложение, – произнес он, устраиваясь на скамье напротив нас. – Каждый прямо сейчас может выбрать, ехать ему со мной или нет, оставаться в команде или на острове, отправляться на глубоководную базу «DIP-24-200» или навсегда погрязнуть в мелочных заботах растительной жизни. Чтобы выбор был беспристрастным, я запрещаю вам переговариваться. На принятие решения даю десять минут. Время пошло.
С первой же минуты я позабыл, что в отсеке есть еще кто-то помимо меня, и полностью ушел в собственные переживания. Было бы нечестным сказать, что выбор дался мне с большим трудом. Еще на пути в автопарк я понял, что приму предложение Жаба. Причин было две, и обе связаны с запиской, лежащей в кармане брюк. Первая причина заключалась в том, что пребывание в Индийском океане даст мне реальный шанс встретиться с Лесей, и вторая – мне хотелось ее защитить. Засевшая на дне Поганка, на мой взгляд, представляла угрозу не столько всему человечеству, сколько одному человеку, работающему на плавучей станции «Тапробани». Этого побудительного мотива лично мне хватало вполне. На самом деле я теперь почти с той же страстью, что и Жаб, хотел уничтожить платформу. И даже метод, которым воспользовался командир, не казался мне столь уж бесчеловечным. Наверное, когда я стрелял по арабам у водородной станции, во мне надломилось что-то, Долговязый был прав. Ценности окружающего мира много потеряли в моих глазах, а мои личные ценности приобрели первостепенное значение перед чужими. Жизнь Леси казалась мне дороже, чем жизнь сотни неизвестных моряков. К концу десятой минуты я уже был рад, что сам сбросил ящики в океан. Это дало мне возможность активно участвовать в уничтожении Поганки, а не ждать, когда это сделает кто-то другой.
– Время вышло, – глянул на хронометр Жаб.
– Я еду с тобой! – сквозь зубы процедила Рипли.
– Остаюсь в команде, – кивнул Пас.
– Я тоже не против перебраться поближе к Индии, – ответил я.
«Я с тобой, ты же знаешь», – махнула рукой Молчунья.
Вдруг мы услышали звук, словно кто-то постучал камушком по броне.
– Тук-тук, – раздался снаружи голос Долговязого. – Не против, если я к вам присоединюсь?
– Валяй, – хмыкнул взводный.
– Тут у вас совещание, как я понял, – отставник протиснулся в люк. – В Индийский океан собираетесь?
– С радиоперехватом у тебя полный порядок, – съязвил Жаб.
– Это да. Слушай, а ведь сапера толкового у тебя нет. Ты на Поганку собираешься охотиться, да?
– У тебя нет допуска, можешь расслабиться. Отвоевался ты, Долговязый. В отличие от Рипли, тебя списали по всем правилам.
– Э, погоди! Я понимаю, ты крутой, ты умный. Но сапера толкового у тебя все равно нет. А у меня есть кое-что, от чего вся твоя команда сможет чувствовать себя на глубине, как фанера в полете. Свободно. И плевать на допуски.