– Внимание! – раздался в эфире взволнованный голос акустика. – Слышу цель! Сверхглубинная, скоростная. Движитель – асинхронный двойной водомет. Класс «ГАТ», вес сто двадцать.
Я прыгнул в кресло и спешно застегнул все ремни. Вот она, лапочка! Я тебя породил, я тебя и убью!
– Глубина две семьсот, – продолжал Пас. – Скорость девять узлов, удаление три четыреста.
– Молчунья! – позвал я, надевая на голову стрелковый шлем. – Малый ход, курс встречный. Будь готова врубить маршевый.
– Есть!
Теперь она подчиняется только мне, даже не Жабу. Регламент боевого столкновения с тварью никто отменить не в силах, и главный в подобных ситуациях – стрелок. На него работают все остальные. Никогда в жизни я еще так не радовался, что стал охотником.
Молчунья повела аппарат по указанному мною курсу, а я сфокусировал прицел на данных акустиком координатах. Пока сонар пищал вхолостую, цель была вне досягаемости пушек. Я вслушивался в мерный писк, как в биение сердца, перед моими глазами зелеными кольцами разбегались виртуальные отображения ультразвуковых волн. Вдруг я заметил зеленую точку на самой границе видимого пространства.
– Скорость цели двенадцать узлов! – предупредил Пас. – Она выходит на ваш эшелон. Курс встречный, угол атаки пятнадцать градусов.
– Маршевый двигатель! – скомандовал я.
Перегрузкой меня вдавило в кресло, я сбросил с мониторов сонар, вывел на шлем прицельную сетку и поймал в нее нужную область пространства. Чтобы улучшить видимость поля битвы, пришлось выпустить сразу двух «светлячков», зато свет теперь был ярким, как днем.
– Удаление тысяча двести! – выкрикнул Пас.
Вот она! Я разглядел веретенообразное тело в трехмерной координатной сетке. Увеличение. Ну и чудовище! Ничего общего с той трухлявой сушниной, которую мы вытащили из музея. Хищница. Убийца.
Я сжал гашетки и долбанул сразу из двух стволов, заставив «Головастика» задрожать, как перепутанную лошадь.
– В сторону! – скомандовал я, когда понял, что промахнулся.
К этой твари нельзя подходить близко. Сто двадцать килограммов нитрожира – серьезная вещь даже на значительном удалении. Молчунья резко вывернула влево, задрала нос и врубила двигатель на полную мощность, меняя эшелон на более высокий. На водометах такой маневр не провернуть. Торпеда отстала, затерявшись в вихре нашего выхлопа.
– Полный разворот кругом! – скомандовал я. – Поворот оверкиль!
Молчунья провернула «бочку», перевернув меня вверх ногами, и я тут же снова поймал торпеду в прицел. Стиснув гашетки, я дал длинную очередь – было видно, как с полсотни разогнанных гарпунов дробью пронзили воду и ударили в базальт. Но сонар не зафиксировал попадание.
– Барракуда! —прорычал я, зверея.
Еще две очереди веером ударили в темноту.
– Копуха, это Долговязый! – ворвался в эфир знакомый голос. – Что ты молотишь, как балаболка? Я что, зря с тобой тратил время на симуляторе? Правильное движение, порядок в башке! А у тебя сердце чуть изо рта не выскакивает! Отойди, успокойся. У тебя подавляющее превосходство в скорости. Погоняй ее как следует. И помни: главное – быстро, но плавно.
– Молчунья! – раззадорился я. – Выходи на ее эшелон. Поиграем с «гадостью» в кошки-мышки!
Водительница описала широкую петлю Нестерова и скользнула у самого дна.
– Тебе цены нет, как водителю! – я не удержался от похвалы.
– Сочтемся, – отозвался синтезатор.
– Развернись и сбавь ход, пусть она зайдет нам в хвост.
Молчунья развернула суденышко почти на месте и погасила маршевый двигатель. Торпеда выскочила на освещенное пространство, я отчетливо видел ее жутковатую морду, но не спешил нажать на гашетку.
– Рванет! – предупредила Молчунья.
Я видел, как нетерпеливо пузырятся дюзы – водительница держала ногу на педали акселератора, поддерживая камеры сгорания в тлеющем состоянии.
– Ну!
– Когда дам очередь, жми на газ!
Я прицелился в самый центр морды чудовища и сжал руками гашетки, в тот же миг ударили дюзы, толкая нас вперед с приличным ускорением. Перед тем как все смешалось в бушующем белом вихре, я увидел, как не менее пяти гарпунов попало в ненавистную тварь.
– Есть попадание! – подтвердил Пас. – Есть!
Молчунья сделала широченный круг почета, в центре которого можно было увидеть истерзанную гарпунами торпеду.
– Молодцы, – скупо похвалил Жаб. – Хорошо отстрелялся, Копуха, только не очень экономно расходуешь боезапас. В серьезном бою, когда цель не одна, это может сказаться.
Я снял шлем и вытер пот со лба. Молчунья вынула из перчатки штекер, чтобы нас никто не услышал, и показала:
«Плохо стрелял. Торпеду такой массы надо уметь сбивать с дальней дистанции. Просто чудо, что она не взорвалась».
Я знал, что она права, поэтому скупо ответил:
«Извини».
«Ничего, нормально. Просто тебе надо поработать с этими пушками. Я спрошу у Жаба разрешения».
«У тебя с ним установились хорошие отношения».
«Мы с командиром знакомы довольно давно. Я была еще маленькой девочкой, когда он встречался с моим отцом. Если бы не связи Жаба, я бы никогда не поступила в учебку».
Это меня удивило, но я не стал ничего говорить.
– Копуха, готовься к выходу! – напомнил Жаб. – Надо установить здесь систему слежения, будем потихоньку собирать эшелон обороны для этого направления.
– Принял.
Я открыл контейнер со сверхглубинным жидкостным аппаратом системы «СГАК», на который у меня нет и не могло быть допуска, поскольку применялся он лишь на глубинах свыше двух километров. Но я не беспокоился – за прошедшую неделю Долговязый всем нам смастерил чипы-обманщики. Надевать «СГАК» значительно проще, чем «ГАДЖ», – все дело в том, что автономно применять его невозможно, он предназначен только для высадки из глубоководных судов. Поэтому закачка «рассола», которую на суше производят люди, на глубине происходит под давлением океанской толщи. Так что «СГАК» можно как надеть в одиночку, так и высвободиться из него. В спящем состоянии он похож на мышечную ванну с «рассолом».
Я разделся догола, задержал дыхание, выдвинул ящик и улегся в него лицом вниз. Тут же меня обмотало мышечной тканью, вбило в глотку «рассол» и выплюнуло из «Головастика» на океанское дно. Мое тело несколько раз дернулось, рефлекторно реагируя на затопление легких, но потом в кровь пошел эндорфин и организм успокоился.
Открыв в борту батиплана грузовой люк, я вытащил на дно генератор с баллонами, четыре панорамных камеры, тройную кассету со «светлячками», автоматический станковый ракетомет и интеллектуальный комплекс управления для него. Все это являлось минимальными компонентами автономного оборонительного комплекса для защиты баз и подводных объектов. Перенеся тяжелые блоки на понравившийся мне скальный выступ, я пробурил в базальте необходимое число отверстий и принялся собирать комплекс. Именно он примет на себя первый удар противника, кем бы тот ни оказался, а заодно оповестит базу о нападении.