– У меня нет времени рассиживаться! – скрипуче бросила она и дёрнула кота за лапу. – У нашей команды сейчас репетиция, и выступление через полтора часа.
– Тогда чем мы можем вам помочь? Предупреждаю сразу, ни он, ни я не танцуем!
– Заставьте этого разбойника отдать кольцо!
– Он украл у вас кольцо? – Я сдвинул брови в сторону кота.
Тот печально покачал головой:
– Нет, он его проглотил!
– Так это не к нам, а в больницу, – радостно предложил Флевретти.
– Там я уже была, у них все врачи третий день пьяные по случаю праздника. К тому же я не хочу, чтобы его вскрывали. – Кот вздрогнул всем телом и умоляюще уставился на нас. – Заставьте его принять слабительное.
Пожилая маржулетка поправила сползающий с груди лиф, забекренила кивер с перьями и сурово продолжила:
– Скажите ему, что, если он немедленно не вернёт кольцо, это будет считаться преступлением и вы посадите его на все выходные, и не видать ему тогда моего праздничного грифа со сливочной подливкой. И рюмки валерьянки от деда тоже не видать!
– Но зачем так спешить? Кольцо ведь в конце концов всё равно выйдет, – авторитетно высказался Флевретти, возвращаясь к компьютеру.
– Да потому что мы с моим дедом хотели пожениться именно в праздник тринадцатого снега! Договорились ещё год назад, а этот злодей нам всё испортил!
– Но как он вернёт вам кольцо? – Я склонился к «преступнику». – Вы что, проглотили его намеренно?
Кот сделал невинные глаза, разведя лапками: дескать, нет, совершенно случайно.
– Этот усатый мерзавец категорически отказывается принимать слабительное. – Бабка решительно запустила руку в декольте, порылась там и протянула мне какую-то старинную склянку с подозрительным содержимым. – Вы должны заставить его это сделать. Мэрия сегодня работает до часа. Мы договорились встретиться там после парада. Я надеюсь, что к этому моменту вы принесёте кольцо. А если испортите нам этот торжественный день, я напишу на вас жалобу в главное управление!
– Ничего не могу обещать… – начал я, но, встретившись с убийственным взглядом старой чертовки, уперевшей руки в боки, взял у неё склянку. – Но мы постараемся сделать всё, что в наших силах. Кроме вскрытия, конечно…
– Надеюсь, господа полицейские. Я оставила своего деда дома в предынфарктном состоянии. Если мы сегодня не поженимся, ему может стать хуже и вся ответственность тогда ляжет на вас. Жду вас на параде!
Развернувшись на каблуках, она взмахнула короткой плиссированной юбкой так, что мы все трое, даже кот, поспешно зажмурились, и, промаршировав к выходу, громко хлопнула дверью.
Мы с Флевретти посмотрели на кота.
– Может, выпьете что-нибудь? – предложил я, не зная, с чего начать.
– А у вас есть валерьянка? – без особой надежды откликнулся кот и, когда я с сожалением покачал головой, снова ушёл в себя.
Я открыл склянку, понюхал и поморщился: пахло касторовым маслом. Тут вдруг зазвонил телефон, а поскольку капрал был занят в чате, я снял трубку:
– Полиция. Сержант Брадзинский слушает.
– Это я, – осторожно предупредил меня мужской голос. – Моя фамилии Трясогуб. Месье Клод Трясогуб, если быть точным. Она у вас?
– Кто, месье Трясо…
– Нет, нет, не произносите моё имя вслух! – взмолились на том конце провода. – С вами рядом сейчас может быть моя старуха, то есть моя гражданская жена… э-э… мадам Клофеллини. Если она ещё там, не выдавайте меня, скажите: «Вы ошиблись номером, месье прокурор!»
– Можете не волноваться, она ушла, – успокоил его я, пытаясь понять, при чём здесь прокурор. Старик был явно не в себе, как и его пока не жена. – Что вы хотели?
– А кот тоже ушёл? Можете говорить открыто, он на моей стороне.
– Он здесь. И слабительное она оставила. Это что, касторка?
– Да, она признаёт только её, сама пользуется для похудения. Но кот не должен её пить!
– Простите, но ведь мадам… как, вы сказали, её зовут?
– Луиза Клофеллини.
– Так вот, мадам Клофеллини сказала, что вы срочно хотите брака, так же как и она. И, учитывая, что у вас инфаркт, разве последствия отсрочки свадьбы не скажутся самым непоправимым образом на вашем здоровье?
– Ха, старая корова сказала, что у меня инфаркт из-за того, что кот проглотил кольцо? – нервно хохотнул мой собеседник. – Да он сделал это по моей просьбе!
Я вопросительно посмотрел на кота. Тот пожал плечами и кивнул, показывая тупеющим взглядом своё отношение к этой безумной семейке.
– Потому что сам я никогда на ней не женюсь. Я слишком молод, чтобы связывать жизнь со старой каргой. Она вам сказала, что мы уже прожили вместе шестьдесят лет?
– Нет, месье.
– Так вот, представьте себе!
– Даже не буду пытаться, не хочу…
– А я не хочу провести с ней ещё столько же, – тяжело простонал дед. – Но вы понимаете, я не могу сказать ей это прямо. Вы же видели её. И знаете, какой у неё характер? Она кого хочешь заставит делать то, что ей нужно. Вы ведь мне поможете, сержант?
– Каким образом?
– Скажите ей, что вы случайно разбили пузырёк со слабительным. Так мы протянем время до закрытия мэрии. У неё просто идефикс пожениться именно в День тринадцатого снега! А на следующий год я что-нибудь ещё придумаю… Ну же, ради мужской дружбы!
Я тихо поразился наглости старого хрыча, при этом представив реакцию его сожительницы на сообщение о разбитии пузырька. По спине невольно пробежал холодок…
– Полиция не вмешивается в личную жизнь граждан, если в их действиях нет состава преступления. Так что решайте это дело сами.
– Сержант, мы сможем договориться. У меня большая пенсия. Вам ведь тоже нужны лишние денежки, верно?
– Мы взяток не берём! – отрезал я. – А кот будет сию же минуту выпущен на свободу.
– Мы точно не берём взяток? – обернулся ко мне капрал, когда я повесил трубку. – Вроде бы это не запрещено внутренним уставом службы.
– Это только ДАИ (дорожная автоинспекция) протащила в свой устав пункт о разрешении взяток на дорогах. Всегда проще напрямую заплатить полицейскому при исполнении, чем выстаивать очередь в банке для оплаты штрафа, – пояснил я. – А вы свободны, месье кот!
– Нет, я никуда не пойду. – Серый котяра выгнул спину и вцепился лапами в стул.
– Что значит – не пойдёте? – уже начал заводиться я, уж от кота мы такого точно не ожидали.
Эти хвостатые бестии так быстро вкрадываются в доверие, что потом любое их несогласие воспринимается как предательство. Хотя коты нас за равных как раз никогда и не считали.
– Я устал, офицеры.
– С чего? – не поняли мы.