– А наемницу когда казнят?
– Хотели сразу после похорон обезглавить. А сейчас вроде решили пораньше, чтоб, значит, ни на что потом не отвлекаться. Голову королева Локхайма хочет отвезти в Ристайл.
– Жаль ее… В смысле, девушку жаль. По мне, так и нет в его смерти никого виноватых!
– Ты потише тут! Мало ли… Госпожа Лия, да господин Жан и ведьмочка та, длинноносая, тоже говорят, что не надо казнить. Но королева словно на дыбы встала! Она всех заставит заплатить за гибель лорда Скиминока! И наемницу, и Раюмсдаля, и даже саму Гнойленберг.
– Да… она дама строгая – скажет, что обрежет! А что ж тогда из подвала часовые ушли? Ведь сбежит пленница…
– В том-то и дело, что не сбежит. Она уж, считай, третий день как бы не в себе. Сидит в углу молча, ни ест, ни пьет. Плачет…
– По нему все бабы плачут. Ох, и шустрый, видать, мужик был, этот свирепый ландграф! Слышь, а правду говорят, будто бы сама Танитриэль к нему сваталась, а он и отказал?
Все, я слышал достаточно. Пора за работу. Так, где подвал?
Основная сложность заключается в чисто психологической подготовке. Человек определенного воспитания, узко выраженный в отдельной эпохе, здесь не выдержит. Мне повезло, я успешно совмещал в себе средневековый фатализм с ультрасовременным практическим материализмом. Только поэтому у меня не поехала крыша, я не ударился в религию, а спокойно, без суеты, делал свое дело. До подвалов дошел не сразу… И не потому, что далеко. Просто понравилось проходить сквозь стены. Нет, ей-богу, здорово! Я сквозь одну раз восемь проходил, все пытался понять, как это получается? Так и не понял. Моя рука, плотная, живая, настоящая, входила в каменную кладку, как лопата в первый снег. Я зажмуривал глаза, шагал вперед и легко оказывался по противоположную сторону стены. Я попробовал медленно, быстро, головой вперед с разбега, прыжком с места – результат один. Стены мне не преграда! Как я убедился в дальнейшем, двери и предметы тоже. Могу, например, пройти сквозь стол. А могу и не проходить, пнуть его, он зашатается. Значит, тут дело тонкое, как-то оно все регулируется. Наверное, без мысленной энергетики и кармической экстрасенсорики не обошлось…
Уф! Вот наконец и подвал. Я без труда отодвинул засов; мягко стукнув, он плавно отошел в сторону. Внутри низенького помещения, на соломе, спиной ко мне сидела знакомая фигурка. Рядом стоял табурет, на нем тарелка с хлебом и медная кружка с водой. Не густо… Она даже не обернулась на скрип двери. От сострадания у меня защемило сердце! Я на цыпочках подошел поближе… Почему? Ведь она меня не слышит и не видит. В коротких темно-каштановых волосах наемницы блестели серебряные нити. Господи, любимая… Что с тобой сделали?! Луна сидела, обхватив колени руками, упираясь в стену безжизненным взглядом. Я сел рядом, пытаясь заглянуть ей в глаза. Она много плакала… и все из-за меня. Ну почему ей достался такой несчастливый жребий? Пусть бы меня убивал кто-нибудь другой, не так обидно… Волны неожиданной нежности захлестнули мою душу. Я протянул руку и погладил ее по щеке:
– Не надо так. Все будет хорошо. Я вернусь…
Луна вздрогнула. Она меня не слышала, но недоуменно провела ладонью по щеке в том месте, где ее коснулись мои пальцы. В воодушевлении я начал бегать по комнатке, разбрасывать солому, стучать ее кружкой по стенам и от переполняющего меня счастья творить полное безобразие! Убийца испуганно вскочила на ноги. Я схватил ее за плечи, покружил в ритме вальса и, окончательно обнаглев, смело поцеловал в губы. Какое-то время она не сопротивлялась и ошарашенно молчала. Потом зажмурила глаза, сжала кулачки и робко спросила:
– Это… вы, ландграф?
– Да. Конечно, я! Кто же еще? Вы уж простите, что я без приглашения и в таком виде. Признаться, не ожидал увидеть вас сидящей в неволе, в темнице сырой…
Тьфу! Черт подери, она же меня все равно не слышит. Да, не все в жизни привидений так сладко, как казалось. Однако, Луна, как истинное дитя своего века, быстрее разобралась в ситуации:
– О, дух лорда Скиминока! Если это действительно ты, то заклинаю – дай мне знак!
Умница! Сейчас завалю знаками… Я упоенно начал крутить кружку в воздухе. Бедная наемница так и села. Ну, что же вы, милочка, сами просили…
– Милорд! Заклинаю вашу неупокоенную душу, позвольте мне умереть! Я не могу больше нести этот крест. Я одна виновата в вашей гибели… Дайте мне знать, позволительно ли мне принять казнь или убить себя самой?
– Что?! Только попробуй! – Кружка возмущенно запрыгала вверх-вниз. Мне было наплевать, что она меня не слышит. – Еще хоть раз заикнешься на эту тему, и я тебя попросту отшлепаю!
– Но… я не поняла… Вы не хотите, чтобы я была с вами на небесах?
М-м-м… Вот упрется же… Совсем человеческих слов не понимает!
– Я не хочу жить. Дайте мне знак, и я умру за вас.
Да на! Тяжелая, медная кружка с размаху припечаталась донышком к бледному лбу несчастной девушки. Глубина звука впечатляла… Луна откинулась на спину, и ее глаза, кажется, слегка сошлись на переносице. Ответ получился по-ландграфски выразительным и кратким.
– Хорошо. Я буду послушной. Что мне надо делать?
В коридоре раздались шаги. Двое знакомых стражей вошли в подвал, склонив алебарды. По-моему, их ничуть не удивил открытый засов.
– Пойдемте, госпожа! Все готово для похорон лорда Скиминока.
Луна повиновалась молча, с ужасной покорностью. В отместку я столкнул ни в чем не повинных мужиков головами. Они, ничего не поняв, переглянулись, потерли лбы. У них свое дело, случайности их не колышат. Я вновь почувствовал, что свирепею. Ох, свирепею, братцы… Столько пережить, только-только намылиться воскреснуть, а тут – нате вам! Собираются казнить мою любимую девушку! М-м… с каких это пор я стал называть ее любимой? Недавно. Почему – не знаю. Как-то так, к слову пришлось… Ну не влюбился же я на самом деле?!
Мы вышли во двор. Погода была безупречной: солнышко, зелень, ветерок, птичий щебет! Если бы не постные лица многочисленных присутствующих, не траурные одежды, не отсутствие улыбок, то в тот денек славно бы устроить общий пикник. Может-таки, соорганизуемся после похорон?
А народу вокруг!.. Видимо-невидимо! Целая округа собралась полюбоваться на мое погребение. Собственно, а где наши? О, нашел! На время я оставил Луну, – ей пока ничего не грозит, – и бодро побежал навстречу к своим ребятам. Всем торжеством руководила Танитриэль в черном бархате, без единого украшения, но красивая невероятно. Лия, Жан и Вероника держались особняком. Рожи у всех мрачные, глаза красные, сразу видно, что не спали две ночи, да и наревелись изрядно. Однако… Королева Локхайма мало знала мою команду – эту троицу не стоило оставлять без присмотра. Сторонний наблюдатель, может, ничего и не заметит, но мне-то сразу ясно, что они вновь что-то задумали… Я подошел поближе и устроился за спиной верного оруженосца.
– Лорд Скиминок не простит нам этого даже на небесах! Ведь мы-то знаем, что она его не убивала…