– Не знаю, – ответил тот, положил себе закуски, взял кусок хлеба и стал спокойно и размеренно есть – как говорится, с чувством, с толком, с расстановкой. Выглядел он получше. Возможно, выспался.

Галтовский ничего не предпринимал. Он к этому времени сел, выпил шампанское, с которым собирался произносить тост, и ел яичко с черной икрой, которым явно не смог полакомиться днем.

– А вы вернетесь к жене, если она эту утопит? – спросила юная беременная спутница Семена Марковича у олигарха.

– Нет, – ответил Галтовский.

Лана, уже подтянувшая воющую и слабо сопротивляющуюся Ангелину к двери из салона, остановилась.

– Еще как вернется, – ответила она.

Признаться, я ничего не понимала. Роман Борисович спровоцировал Ксению и специально не выгнал с яхты Лану, чтобы они расправились с Ангелиной? Зачем? Что вообще происходит? Я знала, что он хочет развестись с женой, но та не соглашается ни на какую компенсацию. Ей нужен ее муж, а не его деньги! Но вроде бы он дальше собрался строить жизнь с Ангелиной, даже яхту, на которой мы находимся, в ее честь назвал. Почему он допускает избиение Ангелины? Ведь во время драки днем Ксения ее чуть не придушила. С другой стороны, задушить свою любовницу не позволил именно Галтовский, вырубив Ксению ударом в челюсть. Или с Ангелиной по его сценарию должна расправиться Лана? Это даст ему возможность давить на жену?

Зачем было организовано это плавание?! Какая цель у этого спектакля? Кто-то собирается как-то реагировать? Отбивать Ангелину у Ланы? Или никто не собирается вмешиваться в дела хозяина?

Володя сжал мою руку под столом. Вероятно, мои эмоции как-то отразились на лице.

«Никуда не лезь. У них свои дела», – прочитала я его мысль, которую он мне явно специально послал. Он повторил ее про себя несколько раз, потом встретился со мной взглядом, чтобы проверить, поняла я его или нет. Я легко кивнула.

Но я все равно ничего не понимала из происходящего вокруг нас!

Лана с Ангелиной исчезли за дверью.

Вероятно, Роман Борисович подал сигнал персоналу – например, нажав кнопку на аппаратике, которые раздали всем, – потому что в салоне очень быстро появились двое финнов, которые навели порядок на столе и полу, потом в салоне возник повар и спросил, когда подавать горячее.

Далее ужин протекал так, как, похоже, было запланировано с самого начала. Первый тост произнес Роман Борисович, приветствуя всех присутствующих на борту, начались разговоры, тост сказал политик, потом писатель, затем Василий. Сумрачный с попом и супруг певицы не стали. Правда, певец выступил с благодарственной речью к Роману Борисовичу, давнему и доброму другу, которого он ценит, уважает, любит и всегда рад видеть. Ел с удовольствием, беседу (с Романом Борисовичем) поддерживал, с кислой миной не сидел. Похоже, на самом деле был доволен.

Про Лану и Ангелину никто не вспомнил ни разу, будто их и не было. Место рядом с Романом Борисовичем пустовало. Ксения сидела с довольным видом и широко улыбалась отцу Иоанну. Дедушка писатель травил похабные анекдоты. Политик вспомнил пару забавных случаев из выездов в стройотряды в молодости. После поглощения каждого блюда Василий говорил, что очень вкусно, но у Ани получается лучше. Сумрачный молчал и изображал сильно пьяного, хотя пьян не был. Периодически оказывал мне знаки внимания под столом. Мне же страшно хотелось с ним уединиться, но не для интима (хотя для него тоже), а для того, чтобы задать вопросы и получить на них вразумительные ответы!

Наконец ужин закончился, Роман Борисович еще раз поблагодарил всех присутствующих за то, что приняли его приглашение отправиться в круиз, и мы все салон покинули.

Глава 19

– Я к тебе приду попозже, – шепнул Володя и, изображая сильно пьяного, поплелся в бар.

Когда он проходил мимо Ксении, вставшей на палубе у ограждения, она скривилась и не сказала ни слова. Похоже, что Ксения решила подежурить неподалеку от салона, в котором остался один Галтовский. Для нее открывался шанс, которым она явно была намерена воспользоваться. Поп не встал рядом с ней, а тоже двинулся в направлении бара или еще куда-то. Дедушка с беременной молодухой, как и политик с беременной женой, пошли в сторону отведенных им кают. Бардашевич ругался с Максом Байкаловым. Юный Макс хотел в бар, старший в этой странной паре требовал, чтобы он шел с ним в каюту. В результате Макс все равно пошел в бар, причем послал спутника жизни по известному русскому адресу с указанием местонахождения этого адреса (любимый и верный охранник). В ответ Олег Иванович выдал тираду, достойную портового грузчика, в ней тоже фигурировал известный русский адрес с уточнением в виде прошлых любовников Макса, состоя при которых, Макс был «никем и звать никак», потом его взгляд упал на меня, он подошел и спросил:

– Когда эта родит?

– Я не могу точно назвать день.

– Мне нужно, чтобы дети родились до окончания круиза.

– Дети не рождаются по расписанию.

– Мы заплатили деньги за то, чтобы рождались тогда, когда нам нужно, – отчеканил известный певец. – Будьте любезны обеспечить роды не позднее чем за два дня до прибытия в порт.

– А почему такой срок? – не могла сдержаться я.

– Вы что, дура? – хотя Бардашевич был ниже меня ростом, он смотрел на меня свысока.

К нашему разговору прислушивалась Ксения, и она же выступила с пояснениями:

– Так ведь журналистов же надо пригнать к трапу, – сказала правозащитница с похабной улыбочкой. Неужели будет драться и с певцом? Может, и новое поприще для себя найдет? Будет бороться за права детей, рожденных суррогатными матерями? Один борец за права эмбрионов в Петербурге уже имеется. На всю страну прославился, правда, эмбрионам гражданских прав так и не дали и паспортов выдавать не стали, теорию Дарвина в школах преподают, радугу с пачек молока не убрали, гамбургеры россияне едят, колу пьют, стриптизерш трудиться в поля не отправляют. Но закон об ответственности за пропаганду гомосексуализма и педофилии приняли (хотя Бардашевича по нему ни к чему не привлечь – он нетрадиционные сексуальные отношения не рекламирует, а только товары, производимые под личными торговыми марками, и с несовершеннолетними замечен не был), и о запрете детских конкурсов красоты тоже приняли. Вот бы им с Ксенией объединиться в какой-нибудь борьбе… Странно, что этого до сих пор не произошло.

Но пока я ничего не поняла насчет журналистов.

– Мы же причаливаем в том же порту, из которого выходили, – сказала я. – Это же территория…

– Заказан чартер, да? – спросила Ксения, глядя на Бардашевича.

Певец кивнул.

– Вы уже сказали про детей?

– Ну зачем же? Просто обещал сенсацию.

– Роды – это лотерея, – опять не смогла сдержаться я. – Тем более ваша суррогатная мать беременна двойней.

– А вас, милочка, сюда для чего нанимали? – зашипел Бардашевич. – Вам Роман Борисович такие дифирамбы пел. Надо было мне своего врача брать.