Конлет позволил ей стащить с себя джинсы и понял, что девушка обнажена. Какая она была прохладная! Конечно, Шейла и не думала уходить. Её тонкие быстрые пальцы сновали по его телу, гоняя туда-сюда волны приятной дрожи, и парень плюнул на всё. Пусть остаётся. Пусть делает, что хочет… И Шейла делала. И не только руками, но и губами. Она была беспощадна и безудержна, и явно знала, чего хочет добиться. Вскоре Конлет понял, что ему придётся ответить ей. Шейла умело поставила ловушку на неопытного молодого зверя и безжалостно захлопнула её. Конлет знал это с самого начала, ещё в то мгновение, когда она просила о поцелуе. Знал, но затормозить не мог — чувства тела уже несли его навстречу гибели в сладостных объятьях разбойницы.
И он поцеловал её снова. И ещё раз. Прижал к матрасу, нетерпеливо развёл её ноги и овладел ей. Он не мог сдержаться, не смел больше терпеть. У каждого есть свой предел.
Конлет ни с кем ещё не был так близок, но Шейла заставила его пойти на этот шаг. Она соблазнила его, и он это понимал. Но реальности научили его стремительному движению, свободным инстинктам и честности. Он изменился вполне заметно для самого себя, но это не было предательством себя прежнего. Конлет хотел перемен в сердце, душе и теле. Шейла лишь показала ему возможный путь.
Девушка тихо постанывала, и это распаляло его всё больше. Он не хотел и не собирался останавливаться. Не сейчас. Нескоро. Что-то в нём резко свернуло в сторону, и, каким бы ни был этот шаг — верным или ошибочным — он его сделал и не сожалел.
Теперь Шейла вскрикивала, сжимая его плечи, и парень, отстранившись, повернул её на живот, притянул к себе за бёдра. Так было ещё более волнительно. Он гладил её спину и чувствовал, как она прижимается к нему, помогая проникнуть глубже. Он стал двигаться всё медленней, наслаждаясь тем, что может вести её за собой. Она так чутко реагировала на его движения.
— Конлет, пожалуйста! — застонала Шейла. — Не останавливайся!
Он с наслаждением продолжил, ступил за границу, чтобы познать то новое, чего ещё не знал. Девушка так ёрзала под ним, так неистово впивалась пальцами в его руки, что он, усмехнувшись, отпустил её и откинулся на спину. Шейла мигом оказалась сверху и принялась щекотно покусывать его грудь, и живот, и бедра. Конлет потянул её к себе, нахмурившись. Ему уже не нужны были подобные ласки. Девушка хрипло рассмеялась, садясь на него верхом, и они продолжили свою игру…
Шейла и представить не могла, на что способен этот парень. Он был такой сильный и неутомимый! Она думала, что он обычный молодой мужчина, каких сотни. Теперь он казался ей куда более интересным, чем в момент их первой встречи. Может быть, не огромный вроде Брута, но и не сморчок. Лицо не отличалось изяществом, которое ей всегда нравилось в чертах мужских лиц, но при этом было не лишено мужества и уверенности. Неулыбчивый ворчун, Конлет много думал, уходил в себя, и вытащить его оттуда было непросто. Но и это не казалось ей важным.
Он был великолепен! В эти мгновения, в эти бесконечные часы. Никто не дарил ей подобного наслаждения, никогда она не ощущала такого восторга рядом с парнем. Физические отношения были важны для неё, они стояли на первом плане, затмевали всё остальное. Такой она выросла, таким был их с Урзой мир.
Урза росла выпендрёжницей. По крайней мере так Шейле всегда казалось. Но лишь теперь она поменяла своё мнение и поняла, что сестра никогда не притесняла её, не делала ничего особенного, чтобы выделиться. Всё дело было в ней самой, в ней, Шейле! В этой стеснительной прежде щуплой девчонке, которую никто не приглашал играть, с которой никто не знакомился и не знался. Она впервые покрасила волосы в шестнадцать. Мать не противилась — ей было всё равно. Она и сама меняла волосы с завидной регулярностью, носила парики, стриглась и красилась. Мужчины в их доме не переводились — у них с Урзой было пять двоюродных братьев и три дяди, два отца, один из которых помогал материально, а другой воспитывал, как мог. Мог он плохо, и в восемнадцать они втроём — она, Урза и Чибек, их младший двоюродный брат, сбежали из дома. Пока он был с ними — всё шло хорошо. Они путешествовали и голодали, но бродилось им весело. Как и Конлет, Чибек умел быть ненавязчиво заботливым. Ну а потом он познакомился с девушкой, и она забеременела. Ничего особенного, так случалось сплошь и рядом.
Какое-то время они ездили по миру вместе: две непохожие друг на друга сестры. Шейла ненавидела Урзу, но той, казалось, не было до этого дела… Они постоянно ругались, но Урза после этого сияла словно солнышко, а Шейла несколько дней приходила в себя. А потом они встретили Конлета и всё изменилось. Шейла понимала, что он дал им шанс начать всё с начала, и была благодарна ему. Но только ли поэтому она пришла к нему в эту ночь?
Они стали близки. Конлет понимал, что не питает к ней истинных чувств, однако это не смущало его. Шейла желала его, но желала иначе, чем любящая женщина. Странно, но парень был согласен на подобный непрочный союз. Было ли это физическое рабство, на которое он пошел добровольно? Шейла была умелой, опытной и горячей любовницей, а он прежде никогда не был с девушками, ведь рос с иным пониманием любви… Тем не менее Конлет не считал себя предателем. Он наконец-то понял одну простую истину: каждый человек идет своим путем, каждый делает выбор в пользу той или иной части себя. И Конлет на данном этапе жизни выбрал тело, отмахнувшись от доводов сердца и велений разума.
В конце концов их отношения переросли во что-то большее, но они всё равно не любили друг друга. Или всё-таки любили? Конлет не знал этого. Можно ли сразу узнать любовь? Он уверял себя, что, полюбив, тотчас поймёт это. Пока что понимать было особо нечего. Они с Шейлой не разговаривали по душам и не пекли вместе пироги, не гуляли, взявшись за руки, не обнимали друг друга с нежностью и восторгом… Конлет не знал хорошо это или плохо.
Время шло. Брут и Урза всё также встречались, и Конлет убедился, что их отношения не так поверхностны и недалёки, как он себе представлял. Брут оказался хорошим человеком, и он уже не раздражал техника, да и Шейла стала относиться к сестре терпимо. Она изменилась, и он менялся вместе с ней. Днём они были друзьями, а ночью любовниками. Он понимал, что такое существование идёт в разрез с его пониманием верности, и знал, что рано или поздно ему придётся уйти или остаться. Сделать выбор. Окончательный. Но наступал вечер, принося музыку и пряные ароматы, и Конлет откладывал важный разговор. Со временем ему начало казаться, что он испытывает к девушке ещё большую привязанность. Он нуждался в ней.
Шейла тоже изменилась. Она стала более разговорчивой, чаще смеялась и даже заботилась о нем. Иногда по утрам, когда она, весело щебеча, причесывала его отросшие волосы, Конлет чувствовал себя почти счастливым. Шейла не умела готовить, но он ел её жуткую стряпню, и оба хохотали. Однажды он взялся за ужин, и девушка была в восторге от еды, искренне нахваливая и первое, и второе, и десерт. Конлет понимал, что провалился в чувство неё по самое горло, и скоро захлебнется и утонет, но не боялся. Наоборот, он с нетерпением ждал, когда воды чувств поглотят его целиком. Что тогда будет? Как это будет? Приятная, глубокая неизвестность манила.