– Эти братья... – пробормотала Фаун, поникнув на своем жестком чурбаке.
Губы Дага дрогнули:
– Действительно.
– Требование шатра Редвинг представляется мне разумным, – сказала Пакона, – особенно если учесть, что Даг Редвинг говорил о своем намерении уехать из лагеря.
– Уехать? – встрял Огит. – Ты так это называешь? А я говорю – это просто дезертирство, замаскированное всякой чепухой. Что ты собираешься предпринять, Громовержец? – Старик наклонился вперед, чтобы бросить на командира дозорных злой взгляд.
– Это внутреннее дело дозора, – ответил Громовержец, и железная окончательность его тона заставила замолчать даже Огита, который, хоть и пыхтел, больше ничего сказать не рискнул.
Нарушив свое решение больше не говорить, Даг кивнул Громовержцу и сказал:
– Мне нужно поговорить с тобой после совета. Это мой долг.
Громовержец кивнул в ответ.
– Приходи в штаб. Это тебе по дороге.
– Хорошо.
Пакона постучала костяшками пальцев по чурбаку, на котором стояла свеча.
– Что ж, давайте голосовать. Следует ли закрыть кредит Дагу Редвингу до заседания совета в Медвежьем Броде. «Да» будет означать, что имущество Дага под арестом, «нет» что он волен им распоряжаться. – Было ясно, что она с трудом удержалась, чтобы не добавить: «и растратить на крестьянских любовниц», но дисциплина все же помешала ей. Едва-едва, решила Фаун. – Огит?
– Да. – Тут все было ясно. Последовало еще три «да» – твердых или нерешительных, разочаровавших Фаун; вопрос был решен не в пользу Дага еще до того, как Пакона сказала свое твердое «да». Дови оглядела членов совета, произвела мысленную арифметику и пробормотала безопасное и бесполезное «нет».
Громовержец поморщился и тоже буркнул:
– Нет.
– Требование шатра Редвинг удовлетворено, —подвела итог Пакона. – Совет лагеря постановляет, что Даг Редвинг не может пользоваться кредитом до нового разбора его дела в Медвежьем Броде.
Наступившая тишина была разорвана криком вскочившего на ноги Сауна:
– Проклятое ворье! – Рази и Грифф вдвоем вцепились в молодого дозорного и заставили его сесть. – После Рейнтри! После Рейнтри! – Мари повернулась к нему и нахмурилась, но явно не нашла в себе сил отчитать. Когда она взглянула на своего племянника Дора, ее взгляд мог бы поджарить бекон, подумала Фаун.
Омба уже давно порывалась что-то сказать. Теперь она выхватила жезл из руки своего удивленного мужа, взмахнула им и выкрикнула:
– Заставьте его забрать своего коня! Копперхед – чистое бедствие! Он искусал трех моих девушек, двух брыкнул и так покалечил нескольких лошадей на пастбище, что мне пришлось накладывать швы! Мне нет дела до того, уйдет ли Даг из лагеря без штанов, но я требую, чтобы он забрал этого коня! – Слова Омбы прозвучали очень раздраженно, если не считать того, что она незаметно для Дора подмигнула Дагу.
– Вот ты только представь себе, Искорка, – краем губ пробормотал Даг. – Мы с Копперхедом – он без седла, я без штанов...
Фаун готова была вцепиться в Дага и начать его трясти изо всех сил за то, что он чуть не заставил ее расхохотаться в такой серьезный момент. Ей пришлось зажать рот рукой и опустить глаза в землю, пока она не смогла справиться с собой.
– Мои глаза были бы счастливы! – прошептала она и испытала сладкое чувство мести, заметив, как Даг чуть не давится смехом.
Дор бросил на них яростный взгляд, бессильный помешать им обмениваться шутками. Это оказался лакомый кусочек для Фаун посреди пепла, в который обратилось их благосостояние.
– Откуда у тебя взялся этот конь? – тихо поинтересовалась Фаун.
– Я проигрался в кости, когда однажды ехал в лодке через Серебряные Перекаты.
– Ах, проигрался... Тогда понятно.
Пакона бросила на Дага недружелюбный взгляд.
– Остается вопрос: что входит в имущество, которое должно храниться на общем складе, а что является личными вещами. – Если она и представила себе Дага, нагишом покидающего лагерь, то ее чувства очень отличались от тех, которые испытывала Фаун.
– Лучше не начинай этого, Пакона, – пророкотал Громовержец, – если не хочешь, чтобы среди дозорных вспыхнул бунт.
Саун, все еще подпрыгивавший на чурбаке и удерживаемый только тяжелой рукой Утау, выглядел так, как будто был готов поднять восстание прямо сейчас, и если от Дирлы, Рази и Гриффа не шел пар, то только потому, что они не были мокрыми.
Пакона, подняв брови, посмотрела на командира дозорных.
– Разве ты не можешь держать в узде свою буйную молодежь, Громовержец?
– Пакона, я их возглавлю.
Старая женщина сжала губы, не оценив его черный, но вполне искренний юмор. Однако она поняла, что зашла слишком далеко.
– Хорошо. До совета в Медвежьем Броде дозорный... бывший дозорный может пользоваться своим конем Копперхедом, оружием и тем имуществом, которое сможет увезти. Крестьянка может уехать со всем, что имела по прибытии, – нам до этого дела нет.
– А как насчет свадебных подарков, которые он послал ее родне? – неожиданно спросил Дор.
– Лучше не начинай этого разговора, Дор, – подняла на него глаза Мари. Фаун не была уверена, прибегла ли Мари к голосу, которым командует отрядом, или заговорила, как строгая тетушка, только Дор сник и даже Пакона не рискнула одернуть Мари.
Пакона выпрямилась и оглядела собравшихся.
– Шатер Редвинг, хотите ли вы еще что-нибудь сказать, прежде чем я закрою совет?
Дор выдавил непослушными губами:
– Нет, мэм. – Решение насчет кредита вызвало у него горькое удовлетворение, но Камбия позади него сидела молча и неподвижно.
– Даг Редвинг?
Даг молча покачал головой.
Пакона протянула руку, и жезл вернулся к ней. Она трижды ударила им, наклонилась вперед и задула свечу.
Закрыв дверь комнаты, Громовержец оставил за порогом возмущенных дозорных, которые выкрикивали все более изобретательные и горячие предложения по поводу того, как отомстить Дору. Даг порадовался относительной тишине. Громовержец жестом предложил им с Фаун сесть, но Даг покачал головой и остался стоять, устало опираясь на свой костыль.
«Мы больше не товарищи по оружию, по-моему».
Кем теперь он был – дозорным Фаун? Даг и сам не знал. Принадлежащий Фаун Даг. Принадлежащий навсегда. Она держала его за руку, встревоженно глядя на Громовержца, и Даг позволил себе слегка опереться на ее хрупкое плечо.
– Мне очень жаль, что все так вышло, – сказал Громовержец, мотнув головой в направлении поляны совета. – Я не ожидал, что Дор меня проведет. Причем дважды.