Только, в отличие от «кино», Море (а может, сам Остров?) не подыгрывает его фантазиям. Оно просто берет тупую цыганскую иглу – и тычет в кровоточащую язву, с ледяным интересом наблюдая, как корчится человеческая совесть.
– Это не «кино», – глухо сказал Кот. И направился к палатке. – Идем, там должна быть вода.
С чего он взял, что этот «муляж» его памяти может содержать в себе нечто реальное? Но он не сомневался ни на секунду. И оказался прав. За палаткой оказался штабель с пятилитровыми бутылями очищенной воды. Они лежали там, где он видел их в последний раз, рядом с ящиками с продовольствием под слоем полиэтиленовой пленки. Некоторые были разворочены пулями и пусты, остальные в порядке.
Не мучаясь лишними вопросами, Шевцов выдрал бутыль из упаковки, с треском свинтил крышку и припал к широкому горлышку. Напившись, плеснул воды себе на голову и передал бутыль Акиму.
– Не знаю, глюки это или еще что, но вода годная, – сказал контрразведчик. – Интересно, есть ли тут жрачка?
– Вон ящик с консервами, – бесцветно сказал Кот. Кивнул в сторону ящиков. – А там – сухпайки.
– Я что-то не понимаю, – проговорил Шевцов, пристально глядя на друга. – Ты что же, уже бывал здесь?
– Можно сказать и так… – Кот скривился, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Да, да, бывал!
Он сжал кулаки, неловко крутанул вокруг собственной оси, проговорил:
– Здесь все, кроме людей, которые должны быть здесь! Все это мертвое! Имитация, макет!
Шевцов подошел к стене, у которой лежал брошенный пулемет, поднял, взвесил на руке оружие, передернул затвор. Пнул ногой в звякнувшую россыпь гильз, сказал:
– Неплохо для имитации, – перевел взгляд на сталкера. – Какой-то ты вялый.
– Да, пойду в палатку, поваляюсь немного, – Кот заставил себя улыбнуться. – Лечиться буду.
В уцелевшей палатке был складной стол и раскладушка дежурного. В углу валялась прошитая пулей гитара. Кот отвел взгляд. Механически сел на раскладушку, завалился ничком, закрыл глаза.
Он и вправду верил, что вот так вот закроет глаза, уснет, а проснувшись, станет совершенно здоровым. Так, наверное, и было бы в какой-нибудь дикой сказке. На деле же он просто провалился в глубокий болезненный сон. Не замедлили навалиться кошмары. Кот полночи палил из автомата куда-то в дымную мглу, а когда все стихло и он решился пойти туда и поглядеть, то тихо заскулил от ужаса. У его ног лежали пацаны – все отделение в полном составе, которое он уложил своим тупым, бездумным огнем.
Тихо всхлипнув, Кот проснулся.
Была ночь, но довольно светлая. На груде тряпья, укрывшись найденными здесь же бушлатами, спал Аким. Шевцов умудрился заснуть за столом, на неудобном складном стуле. В первый момент Кот испугался: перед Шевцовым на столе лежал «макаров», в котором он узнал личное оружие сержанта Перебейноса – с характерными штучными «щечками» на рукоятке. Упавшая на грудь голова контрразведчика, безвольно свесившаяся рука вызывали самые неприятные ассоциации. Сталкер подался вперед. Нет, Шевцов дышал, и версия неожиданного самоубийства, слава Богу, не подтвердилась.
Лунный свет пробивался сквозь крохотные окошки и отворот брезентового полога на входе. Что-то включилось в мозгу: «Встань и иди!» Вряд ли это был голос вроде того, что слышит иногда Аким. Скорее какое-то новое проявление привычной «чуйки». А «чуйки» стоит слушаться.
Он тихо поднялся и вышел из палатки. Поднял голову. Луны не было. Откуда же тогда этот ровный свет, отражающийся в белых скалах? Неровной походкой бездумного зомби направился в сторону шлагбаума. То же необъяснимое чувство подсказало: идти нужно в сторону, противоположную направлению, откуда они пришли сюда. Обойдя блокпост, он добрался до края обрыва с другой стороны.
И замер, пораженный сиянием, исходившим от Моря. Это сияние не было отражением от ровной, как стекло, поверхности, оно шло откуда-то из глубины. Вначале Кот не понял, что именно он видит. Но, приглядевшись, не поверил своим глазам.
Там, в глубине этой субстанции, именуемой Морем, сияла Галактика. Самая настоящая, спиралевидная Галактика, какую он видел то ли на картинке, то ли по телевизору. Но все увиденное до этого не шло ни в какое сравнение с космической бездной, открывающейся под ногами. Самое поразительное – у Моря пропала линия горизонта – оно словно загибалось кверху, смыкаясь с ночным небом.
Назойливое внутреннее чувство толкало вперед. Он поискал взглядом, где можно спуститься с этой крутизны, не свернув себе шею. И увидел.
Лестница. Обыкновенная деревянная лестница с обшарпанными перилами, прицепившаяся боковиной к крутой стене. Сомнений не было: лестница здесь только для того, чтобы он мог спуститься. Шагнув вперед, он зашагал вниз по скрипучим ступеням. Если бы не этот мерный скрип, могло бы показаться, что он шагает по воздуху.
Ступив на прибрежный песок, он огляделся, будто заранее зная, что ищет.
Лодка.
Она ждала его на кромке Моря, прямо напротив лестницы. Сталкер медленно приблизился. Лодка была непривычного вида – длинная, узкая, не имевшая обычной поперечной скамьи. Что-то вроде пироги или каноэ. Единственное длинное весло без уключины, торчавшее над бортом, лишь подтверждало эту мысль.
«Надо плыть» – красным табло вспыхнуло в мозгу.
Все так же, не давая себе пуститься в размышления, он шагнул через борт, взял весло и без усилий оттолкнулся от берега.
Длина весла, форма лодки и абсолютное спокойствие поверхности позволяли грести стоя. Собственно, ему показалось даже, что эти гребки носили чисто ритуальный характер, что суденышко само скользит вперед, не встречая сопротивления жидкости.
Да и жидкости ли? Там, в глубине, с еще большей достоверностью разворачивались умопомрачительные космогонические зрелища. Бездна Моря обернулась вдруг бездной космоса, местами черной, как само Ничто, местами усыпанной миражами звезд. И в самом центре медленно вращалась Галактика. Неизвестно откуда пришло понимание: это видимое глазу движение чудовищных масс материи в действительности продолжается сотни тысяч лет. И сейчас он плывет на своем челне не только через пространство – через само время. И с каким-то трепетом мелькнула догадка: то, что он принимает за Галактику, – не есть ли это истинная сущность Моря, его душа? Да и Море ли это? Может, это само пространство, сконцентрированное в самую невероятную форму?
Это затянувшееся парение над бездной настраивало на непривычные мысли. Например, о вечности, о смысле бытия. И сейчас это не казалось настолько пошлым и глупым. Еще он отстраненно подумал, что его путешествие похоже на переправу в царство мертвых через мифический Стикс. Может, он и впрямь умер? Это было бы самым простым ответом и решением всех вопросов.
Впрочем, не стоило торопиться с выводами. Тем более что впереди показался слабый огонек. Это не было очередной звездой. Это был самый настоящий живой огонь.
Ощутив странное предчувствие, Кот стал грести нервознее, рискуя опрокинуть «пирогу». Огонек приближался, и посреди космической бесконечности появился вдруг плоский срез берега.