Тор находился всего в нескольких футах позади них, и он ворвался в шатер следом за убийцей. Войдя внутрь, Тор увидел, что мужчина стоит в футе от его отца, высоко подняв кинжал за его спиной. Андроникус лежал в кровати на животе. Он понятия не имел о том, что его вот-вот убьют.

Тор не стал медлить – потянувшись к поясу, он схватил свою пращу, поместил в нее камень и метнул его изо всех сил.

Камень глубоко вонзился в шею убийцы. Тот замер, его кинжал застыл высоко в воздухе, всего в нескольких дюймах от Андроникуса, после чего он упал лицом на землю рядом с ним, а его кинжал упал, не причинив никому вреда.

Он был мертв.

Андроникус вскочил с широко распахнутыми от паники глазами и, обернувшись, увидел убийцу. Он начал понимать, как близко находился от смерти.

Андроникус медленно повернулся и посмотрел на Тора. Он постепенно начал осознать, что сделал Тор. Выражение страха на его лице сменилось благоговением. Признательностью. Тор никогда прежде не видел такого выражения на лице отца.

Андроникус поднялся и медленно направился к Тору.

«Сын мой», – сказал он, протянув руку и положив ее на плечо Тора. – «Этой ночью ты спас мне жизнь».

Тор посмотрел на своего отца, преисполненный гордости. В прошлом прикосновение Андроникуса огорчало его, но теперь это ощущение было приятным. Это было прикосновение его отца – отца, которого он всегда хотел иметь.

«Я сделал то, что сделал бы любой сын», – ответил Тор.

Андроникус медленно покачал головой и с восхищением посмотрел на Тора.

«Я очень тебя недооценивал», – сказал он. – «Ты не только мой лучший воин, теперь ты так же и сын, которого у меня никогда не было. Ты всегда будешь рядом со мной. Ты это знаешь?»

Тор заглянул в глаза Андроникуса и ответил:

«Большего я и не хочу, отец».

«Присмотрись ко мне, Торникус», – сказал Андроникус. – «Ты видишь, кто я? Мое лицо, мой рост, моя кожа, мои рога. Я не всегда был таким. Когда-то я был таким, как ты. Как мой отец. Как мои братья. МакГил, как и все остальные. Но я изменился. Я преобразовался. Я принес клятву и принял силы темной магии. И прошел церемонию. Я позволил злому духу войти в меня. Я позволил ему преобразовать меня. Я позволил ему изменить мою расу, мой внешний вид и дать мне больше силы, чем я когда-либо мечтал. Это священная церемония. Только избранные могут получить привилегию преобразования, чтобы обрести такую силу».

Андроникус напряженно смотрел в глаза Тора.

«Сегодня ты доказал, что ты достоин. Когда закончатся эти сражения, ты преобразишься, как и я. У тебя будет мой рост, моя раса, моя кожа. У тебя появятся рога – такие же, как и у меня. Ты оставишь позади жалкую человеческую расу. И ты станешь точно таким же, как твой отец».

Глаза Тора были стеклянными, его разум затуманен, а самого его переполняла признательность.

«Я хочу этого, отец», – ответил он. – «Я очень сильно этого хочу».

Глава семнадцатая

Микоплес лежала на палубе корабля Империи, свернувшись клубком под сетью Акрона, которая прижимала ее вниз. Охваченная грустью, она ощущала раскачивание океана под собой, мягкий подъем и спуск лодки. Она слегка приоткрыла один глаз и увидела, что солдаты Империи упивались своей победой, пили, праздновали. Очевидно, они были довольны тем, что одолели дракона. Микоплес ощущала боль по всему телу после того, как солдаты избили ее.

Посмотрев через них, Микоплес увидела желтые воды Тартувиана, растянувшиеся насколько хватало взгляда. Она снова закрыла глаза, желая, чтобы все это просто исчезло. Она хотела вернуться в землю, в которой родилась, в страну драконов, снова хотела быть со своим кланом. Более того, ей хотелось быть рядом с Тором, но она знала, что Тор находится далеко от нее, потерянный в другом месте. Он больше не был тем Тором, которого она знала.

Микоплес чувствовала, что солдаты везут ее в Империю и сделают из нее зрелище для воинов Империи. Она чувствовала, что до конца своих дней будет закована в цепи, ее будут мучить и демонстрировать как артефакт. Мысль о жалкой жизни, которая ее ждет, причиняла ей боль. Микоплес хотелось умереть сейчас с гордостью, в последнем великом сражении. Она выживала на протяжении тысяч лет не для того, чтобы стать пленницей людей. Ее предупреждали никогда не приближаться к человеку слишком близко, и она совершила ошибку, позволив себе стать уязвимой. Любовь к Тору сделала ее слабой, ослабила ее инстинкт самосохранения. И теперь она расплачивается за это.

Тем не менее, несмотря ни на что, Микоплес по-прежнему любила Тора, и она сделала бы все это снова – только ради него.

Микоплес закрыла глаза, отяжелевшие от усталости, от того, что сеть врезалась в нее, от ран по всему ее телу. Ей хотелось только одного – быть подальше отсюда.

* * *

Микоплес не знала, как долго проспала, когда ее разбудил громкий свист, напоминающий сильный дождь, и она почувствовала, что все ее тело было мокрым.

Подняв глаза вверх, она увидела, что корабль вошел в Стену Дождя, где на них хлынула вода. Казалось, что они проходили под водопадом.

Солдаты Империи паниковали, хватаясь за палубу, когда корабль проходил через Стену Дождя. Шум был оглушающий. Микоплес радовалась этому, дождь остужал ее, от ее чешуи поднимался пар после того, как ее все эти дни припекало солнце. Ливень на мгновение отвлек ее от забот.

Они медленно выплыли с другой стороны.

Микоплес открыла глаза и увидела, что они вошли в красные воды Кровавого Моря. Она поняла, что солдаты выбрали самый прямой путь в Империю, обойдя остров Туманов.

Ее сердце затрепетало, когда внезапно она ощутила прилив надежды. Много раз она летала над островом Туманов со своим кланом. Она знала его как дом великих воинов и, что самое важное, как дом бродячего дракона – Ралибара.

Микоплес однажды встречалась с Ралибаром – очень давно. Он был отшельником, непохожим на других драконов. Он презирал свой собственный вид, но вместе с тем ему не нравились и люди. Когда они будут проплывать мимо, и Ралибар увидит ее в этом затруднительном положении, может быть, он придет ей на помощь – не потому, что она ему нравилась, а потому, что он ненавидел людей. Возможно, он даже поможет освободить ее.

Микоплес знала, что она должна сделать: ей каким-то образом нужно заставить этот корабль плыть к Острову Туманов. Микоплес не может позволить солдатам Империи обойти его. Она должна направить эту лодку прямо к острову. Она должна сделать все, чтобы лодка разбилась о скалы острова.

Микоплес закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она почувствовала, как по ее чешуе пробежал морской воздух, как ее тело начало покалывать, когда она собрала последние остатки имеющейся у нее силы. Она призвала Древних, которые направляли ее на протяжении тысяч лет, чтобы просить их о последней услуге. Микоплес не просила силы для себя. Она даже не просила силы для сражения.