– Погоди, Жень… Куда ты меня?
– Куда! Куда! К Сашеньке твоей. Полежи тут. Стучать пойду. Если не откроют… Стоило и вылезать.
– Жень. Ты думаешь, я не понимаю ничего? Ты же мертвый. Я знаю. Как ты меня сюда принес?
– Сам ты мертвый!
* * *
– Ну, я вас сразу предупреждаю. Нежильца вы спровадили на тот свет, но Темыч чтобы у вас как миленький оклемался!
– Что с плечами? И что с ногой?
– Травма. Производственная. Короче. Помажьте его чем-нибудь.
– Чем бы это? Вокруг посмотри.
– У нас на станции от всего говном мажут, но у вас, надеюсь, есть что поядреней. Зря, что ли, сверху его тащил?
– Не выступай-ка. Сейчас обратно и потопаешь.
– Я тоже пациент, между прочим! У меня-то спину гляньте, тетенька! Мне тоже не баба расцарапала.
– А лучше, если бы баба. А этот выглядит так, как будто его вагоном переехали. Дайте-ка света… Не мой профиль. Я венеролог вообще-то. Ко мне очередь.
– Тетенька. Я знаю, кто вы. Просто заделайте его, как было. И у меня потом еще яйца пощупайте, а то мне тревожно. Такую неприятную вещь мне тут сказали!
– Почему он без сознания? Не из-за колена же! И румянец этот. Загорал он еще, может?
– Я загорал. Я в сознании. Мне поспать нужно. Где Саша?
– Кто такой Саша? Ой, а тут-то…
* * *
– Эй! Эта?
– А?
– Эта телка?
– Постой… Не расплывайся… Побудь…
– Эта? Саша твоя?
– Как ты меня нашла?
– Она нашла?! Ха! Да я весь этот хренов бордель на уши поставил! Я! Неблагодарная ты скотина все же, а?
– Я его помню. Помню. Ты… Что ты тут делаешь?
– И я… Я, как только вспомнил тебя… Уже не могу из головы выбросить.
– Ты Артем, да? Сталкер с ВДНХ. Правильно? Что с ним?
– Ну что с ним, что с ним… Вот так вот с ним.
– Ему тут нельзя оставаться.
– Почему мне тут нельзя? А? Я никуда не хочу. Я сюда шел.
– Ага, ты шел. Он шел, ага.
– Нельзя, потому что… Потому что я работаю. Это рабочее помещение.
– Поработай с ним теперь. Зря я, что ли, спину сорвал?
– Что ты… Что ты помнишь, Артем? Из той ночи?
– Тебя. Помню, что лежал у тебя на коленях. И что мне было… Так было… Можно, я положу опять голову к тебе… Мне очень нужно.
– Ему тут нельзя быть. Ты должен его забрать.
– Пожалуйста. Иначе мне где сил взять, чтобы уйти? Просто пять минут.
– Пять минут. Ладно.
– И погладь меня, пожалуйста, по голове. Вот так. Да. Еще. Господи, как хорошо-то.
– Давай уж я час за него оплачу! Все равно в долгах… Ради пяти минут стоило и переться!
– Что? Артем… Ты видишь? Посмотри…
– Ну да. В общем, я об этом как раз.
– А? Что? Не останавливайся, ну пожалуйста.
– У тебя волосы лезут, Артем. Выпадают волосы.
– У меня? Правда? Смешно… Смешно как…
* * *
– Ты же говорила, что всего пять минут…
– Молчи. Вот, проглоти это. Запей. Глотай. Глотай давай, это тебе нужно. Это йод.
– Мне все равно, что. Это хорошо, что пять минут не закончились. Йод поздно пить. Спасибо.
– Ты говорил… Во сне. Про Гомера. Неразборчиво. Ты знаешь Гомера?
– Да. Да. Гомер. Хороший старикан. Ищет тебя. Думает, ты утонула. Это ведь ты утонула? На Тульской?
– Я.
– Но ты ведь не утонула? Я очень не хочу, чтобы ты утонула!
– Да не утонула она! Вот сидит. Не такая румяная, как ты, конечно…
– Я, знаешь, что? Я вспомнил твой рассказ. Про город наверху. Глупый рассказ такой. Я же наверх каждый день лазал. И тут… Про самолеты со стрекозиными крыльями. Про машинки-вагончики. И дождь. Я под дождь попал там. Без резины.
– Вот, наверное, и схватил! И меня наверх без химзы поволок еще! Пойдем да пойдем! Тоже мне, сталкер! Сидел бы я в туннеле себе с этими весельчаками… И так все не слава богу…
– Ты можешь выйти? Как тебя зовут?
– Ага! За час плати, это у нас пожалуйста, а как что – пойди погуляй, да?
– Лех… Пойди погуляй, а?
– Ну вы и гады! Хотя ты ничего. Ладно, милуйтесь. Если у тебя там штепсель не сгорел.
– Что ты помнишь, Артем? Что еще?
– Не знаю. Помню, что меня какой-то человек подобрал в коридоре. Привел… Не сюда?
– Не сюда.
– И позвал тебя. А потом… Не знаю. Помню, что лежу у тебя на коленях. Вот как сейчас. И еще… Можешь… Можешь, пожалуйста, майку приподнять тут? Вот тут, да. Живот. Можно? Вот это… Погоди… Откуда это? Это от сигареты, да?
– Не важно.
– У меня такие же… Вот, на руке тут… Смотри… Появились. Что это?
– Я не знаю, Артем. Можно, я одерну? Холодно. А где сейчас он? Гомер?
– Он… На Рейхе. Пишет книгу. Учебник истории. У него еще одна книга есть. Про тебя.
– Про меня? Он… дописал?
– Да. Заканчивается, кажется, так: «Сашиного тела Гомер на Тульской так и не нашел».
– Я через вентиляционный колодец выбралась.
– И я. Тоже. Забавно?
– А про Хантера там что сказано?
– Про кого? Постой… Про кого?!
– Лежи… Лежи… Ты болеешь! Тебе нельзя!
– Эй! Вылазь! Где ты? Я от Сома!
– Все, ко мне пришли. Побудь тут. Потом.
* * *
– Ну, че ты? Не кукожься. Давай. Вот сюда. На коленки.
– Деньги сначала.
– Деньги ей! А я, может, сначала пробу снять хочу! Удостовериться! Качественно или нет! Ну!
– Ай!
– Шире! Шире давай! Во. Во-о‑о. Во-о-о‑о…
– Сейчас. Секундочку. Так неудобно.
– Это не тебе должно быть удобно, зайка. Не тебе, сучка. Не тебе, шлюшка. Не тебе, не тебе, не тебе.
* * *
– Что ты на меня уставился?
– Ничего.
– Ну и все. Ты что, не знал, кто я? Куда попал? И вообще, твой час кончился уже.
– Я… Ты тут ни при чем. Извини. Мне уйти?
– Да куда ты пойдешь… Такой. Лежи уже… Так и будешь молчать?
– Про Хантера. У Гомера там про Хантера, в этой книге его?