Мой план был почти гениален. Царевны уедут вперед с Ремремом. Со мной останутся Зарас и Гуи. Единым ударом я отделяю девушек от мужчин, и все мои люди, Зарас и животные придут в Вавилон не устав и невредимые. Но, что самое главное, царевны прибудут в Вавилон нетронутыми.
Я не хотел смотреть на Техути. Я надеялся, что не оставил ей лазейки, и ей придется сдаться.
– Нет. – Голос ее звучал мягко, но холодно. – Не думаю, что это хорошая мысль, вельможа Таита.
Я снова перестал быть дорогим Татой и стал вельможей Таитой.
Я знал, что был излишне оптимистичен. Просунув руку в складки одежды, я взялся за царского ястреба, который у меня всегда с собой. Чтобы победить, мне понадобится вся власть.
– Жаль это слышать, о царевна. Я был уверен, что ты поймешь необходимость такой меры, как это сделал вельможа Ремрем.
– Ты предлагаешь мне эту безделушку?
Не дожидаясь ответа, она протянула руку и отобрала у меня ястреба. Я так удивился, что не попытался воспротивиться.
– Правду ли говорят, вельможа Таита?
– Что говорят, о царевна?
– Что устами того, у кого эта печать, говорит фараон.
– Да, о царевна, это правда.
– Посмотри, у кого он, о благородный.
Теперь все трое поняли, что идет сражение, и безуспешно пытались скрыть свой интерес. Даже мне стало ясно, что я начинаю выглядеть нелепо. Чувствуя, что у меня на лбу появились морщины, я разгладил их и поклонился Техути.
– Не могу дождаться, когда ты заговоришь благородным голосом фараона, – попробовал я пошутить. Шутку приняли плохо. Техути скорчила трагическую гримасу, и ее прекрасные глаза наполнились слезами.
– О дорогой Таита, – прошептала, почти всхлипнула она, – пожалуйста, не будь со мной столь жесток. Ты единственный отец, какого я знала. Не отсылай меня, умоляю. Ты обещал моим брату и матери, что всегда будешь заботиться обо мне. Ты единственный, кого я люблю и кому верю. – Она всхлипнула и протянула мне ястреба. – Вот. Возьми. Отошли меня, если должен. Я сделаю все, что прикажешь.
Заинтересованные слушатели перестали улыбаться. На их лицах появились отчаяние и ужас. Все укоризненно смотрели на меня. Неожиданно я стал злодеем.
Конечно, никто из них не знал, как она прекрасно притворяется. Она выставила меня негодяем и трусом. Я утратил всякое стремление к сопротивлению.
– Прости меня, Техути. Скажи, чего хочешь, и получишь это.
– Мы с Бекатой останемся с тобой, нашим настоящим отцом. Вот и все.
Она подавила рыдание, но это было уже лишнее. Она знала, что победила. И победила, даже не упомянув мужчину, из-за которого все это затеяла.
Через четыре дня в прохладе вечера вельможный Ремрем с половиной нашего отряда вышел к оазису Зейнаб, в двухстах лигах к северу. Я взял с собой Техути, и мы провожали Ремрема первые пять лиг его путешествия. Потом попрощались, и мы вдвоем повернули назад, к пещере Майя. Наши телохранители – двадцать человек из отряда Синего Крокодила – немного отстали, но держались на таком расстоянии, чтобы в случае опасности подоспеть и в то же время не слышать нашего разговора.
Перед отъездом я пригласил царевну Бекату поехать с нами, но, к моему удивлению, она отказалась под предлогом, что должна дописать иероглифами свиток – выполнить задание, которое я ей задал. Беката обычно не столь прилежна. Теперь мне предстояло узнать, что вызвало у нее такой неожиданный интерес к письму.
Первую лигу мы с Техути ехали стремя к стремени в дружеском молчании. Потом она неожиданно спросила:
– Ты ведь знаешь, кто мой отец? Я почти ничего о нем не знаю. Ты раньше никогда не говорил о нем. Пожалуйста, расскажи, Таита.
– Все в Египте хорошо знают твоего отца. Это бог фараон Мамос, восьмой фараон с таким именем в своем роду. Он был опорой царства, справедливым, великим, все видящим и милосердным…
– Нет, это не он, – решительно возразила Техути. – Пожалуйста, не лги мне, милый Таита.
Это обвинение совершенно огорошило меня; я повернулся в седле и в тревоге смотрел на нее, собираясь с мыслями.
– Кажется, меня ввели в заблуждение. – Я хотел презрительно рассмеяться, но даже мне самому мой смех показался деланным. – Если не фараон, то скажи, кто тот счастливец, чьей дочерью ты стала. Поистине я ему завидую.
– Моим настоящим отцом был вельможа Тан, а его отцом – Пианки, вельможа Харраб. Его матерью была освобожденная рабыня Техену. Я унаследовала ее светлые волосы и голубые глаза. Говорят, она была прекрасна. Говорят, отец был похож на нее и тоже очень красив. Говорят, он был самым красивым мужчиной в Египте.
– Кто внушил тебе эту… – я собирался сказать «откровенную чушь». Но сделал над собой усилие и сумел остановиться.
– Мама. Царица Лостра. А теперь скажи, что она мне солгала!
Я был в замешательстве, почти в панике. Трон фараона и само существование Египта сотрясались. Небо готово было рухнуть на меня. Я никогда не слышал более опасного утверждения.
– Кому еще ты сказала? – сумел я наконец спросить.
– Никому, только тебе.
– Ты понимаешь, что произойдет, если ты кому-нибудь скажешь?
– Дорогой Таита, я не полная дура.
Она наклонилась с седла и взяла меня за руку, как мать, успокаивающая испуганного ребенка.
– Ты уверена, что никогда не говорила об этом с братом? – спросил я, и мой голос резко прозвучал в моих собственных ушах. – Фараон знает? Беката? Ей ты говорила?
– Нет, – отвечала Техути спокойно и уверенно. – Беката еще глупа и мала. А Мема убило бы, если бы он узнал, что он не настоящий фараон.
– Это тебе тоже сказала мама? – Я потряс ее руку; теперь я был в ужасе. – Она все тебе рассказала? Пожалуйста, скажи, что я тебя не понял.
– Ты прекрасно меня понял. Мама рассказала мне, что все мы трое – дети вельможи Тана, а не фараона Мамоса. Мы все трое незаконнорожденные.
– Зачем ты сейчас говоришь мне об этом, Техути?
– Затем, что очень скоро я окажусь в том же положении, в котором была мама. Ты спас ее… – начала она, и я замотал головой. – Не тряси головой, вельможа Таита, – рассмеялась она. Действительно рассмеялась мне в лицо! – Ты спас маму, а сейчас должен спасти меня.
Она была права. Единственной любовью моей жизни была царица Лостра, но ее давно не стало, и ее место заняла Техути. Я ни в чем не мог ей отказать, но мог хотя бы обозначить свои правила и условия. Она почти несомненно не станет соблюдать их, как и ее мать, но попытка не пытка.
– Скажи мне точно, чего ты от меня требуешь, Техути?
– Моя мать была замужем за царем, но у нее был и муж по ее выбору. Она рожала детей от него, а не от царя. Она не могла устроить это сама. Ты помог ей. Разве не так?