Она убрала руку от двери, давая ему место.
А он как раз протянул вперед свою.
И столкновение стало неизбежным, электронный ключ выскользнул из его пальцев и оказался на полу, и они оба попятились инстинктивно.
И Жанин посмотрела на него. Наклонилась, подняла упавший кусочек пластмассы и протянула Родригесу. Просто, естественно и вроде бы с несуществующей улыбкой, явно собираясь что-то добавить сейчас.
– Если это приглашение, то я выгляжу ужасно глупо, возвращая его, – заметила она довольно туманно.
И Родригес посмотрел на нее, пытаясь понять, серьезно ли она говорит или насмехается над ним. Хотя прекрасно знал, как все обстояло на самом деле.
Он взял ключ из ее руки. Искал подходящий ответ. Означавший и да и нет одновременно, точно в ее манере.
– Я обещаю яснее выражаться в следующий раз, – сказал он. – Знаю ведь, что ты медленно соображаешь.
Ее лицо расплылось в невольной улыбке. Он ведь одержал победу на промежуточном этапе, но все равно, и это чувствовалось вполне естественным, и почему, собственно, не могло быть так?
Но разговор закончился. Жанин хотела идти дальше. И он приложил ключ к стене снова, точно как собирался сделать ранее, и светодиод переключился на зеленый, дверь открылась, как от нее и требовалось, а он и представить не мог, что действовал не своим ключом, и в ближайшем будущем ему предстояло ненавидеть себя за то, что он попался на столь простую уловку и не подумал на шаг дальше. Когда-то, но не сейчас.
Сейчас же Родригес улыбнулся ей, решил, что у них получился хороший разговор и что он с удовольствием поможет ей по возможности.
– Я попрошу Кейс поговорить с тобой, – сказал он. – Они, вероятно, забыли активировать что-то в нем.
Он указал на электронный ключ в ее руке.
Ключ был активирован по максимуму, но он этого не знал.
И Жанин кивнула и смущенно улыбнулась.
– Я и не думала, что ты сможешь помочь мне.
– Поверь, я могу гораздо больше, чем ты способна представить себе, – сказал он.
– Если бы ты знал, что я могу представить себе.
На том они расстались.
И Родригес остался со своей стороны двери, а Жанин попятилась в следующий коридор, и, когда дверь закрывалась между ними, они все еще смотрели друг другу в глаза.
Всего несколько секунд спустя, идя быстрым шагом по коридору в сторону своей комнаты и имея в запасе лишь несколько часов на подготовку, Жанин слышала, что ее сердце грохочет, как барабан.
Когда-то он обманул ее.
Семь месяцев назад этот дьявол очаровал ее, она потеряла бдительность, а потом все закончилось. И она ненавидела его за это и себя за то, что попалась ему на удочку.
А теперь сама отплатила ему той же монетой.
Сейчас в другом коридоре остался мужчина, который когда-то сидел в баре в Амстердаме и заставил ее почувствовать себя веселой и привлекательной и который потом сделал ей укол сзади в шею, черт бы побрал его за это.
А в кармане у него лежал электронный ключ Франкена.
С точно такой же степенью допуска, как и у того, который она только что забрала у него.
И лучше, если бы он не заметил подмены, пока уже не будет слишком поздно.
У Вильяма Сандберга еще неприятно першило в горле от шланга, когда они всего полчаса назад положили его на покрывало в собственную кровать.
Его взгляд по-прежнему оставался туманным, но исключительно потому, что он сам этого хотел.
А мозг работал как часы, регистрируя все происходившее вокруг, и, оценив ситуацию, Вильям решил, что все, похоже, находится под контролем. Он справился со своей частью задания. Сейчас его вернули к нему в комнату, и поблизости находились еще три человека (Родригес и парочка, чьих имен он не знал), а в стороне у стены стояла Жанин и смотрела, как они проверяют его пульс и общее состояние.
Жанин молча наблюдала за ними. Обеспокоенная, но не потерявшая контроль над собой, идеально взвешенным взглядом при мысли о том, что они знали друг друга всего неделю, и о том, как легко было переиграть в их пьесе.
Двое мужчин положили его на покрывало, а Родригес тщательно проверил ванную на предмет лекарств, которые они не заметили, забирая его вещи из дома. И было понятно, что они ничего не найдут, а потом, посчитав свою задачу выполненной, оставят его одного.
Он принял лишь две таблетки.
А остальные восемнадцать находились в канализации на пути к очистным сооружениям, и снотворного, находившегося в нем, хватило, только чтобы вызвать легкую сонливость, и в этом, честно говоря, не было ничего особо неприятного, а ни о каком вреде здоровью, естественно, и речи не шло.
Зато создалась полная иллюзия отравления.
Проглоченные пилюли успели всосаться в кровь, и это сказалось на его анализах. И когда персонал «приемного покоя» вставил шланг ему в горло и опустошил желудок и концентрация перестала расти, все подумали, что они успели вовремя.
И перевели дух, проверили его пульс, взяли повторные анализы и ждали, что концентрация уменьшится. И они разговаривали тихо и в конце концов повернулись к нему спинами, поскольку так всегда бывает рано или поздно.
И тогда ему представился шанс, который он не упустил.
Франкен снял с себя куртку (надо же, как повезло!), и Вильям потянулся к ней со своей кровати и знал, что все зависит от этого мгновения. Если бы кто-то повернулся и увидел, как он вполне осознанно лезет рукой в пиджак Франкена, все бы закончилось, и ни о какой другой возможности они не могли бы мечтать.
Но никто не повернулся.
Никто не видел, как он опустил свой синий кусочек пластмассы в открытый карман и взамен достал оттуда другой.
Ведь никто и подумать не мог, что находившийся без сознания человек украдет электронный ключ.
Даже Франкен.
Когда Вильяма положили под мягкое покрывало в его комнате, Жанин стояла и смотрела на него вплоть до того момента, когда ей пришло время уходить.
Когда она убедилась, что Родригес покинет комнату сразу после нее и что она может подождать его в коридоре и выполнить свою часть работы.
У них был шаткий план, но все лучше, чем ничего.
Электронный ключ, с которым расхаживал Франкен, перекочевал к Вильяму.
А потом его забрала Жанин, элегантно и глазом не моргнув, когда взяла неудачливого самоубийцу за руку и спросила о самочувствии.
И, надо признать, все придумала она.
При благоприятном исходе они получили бы небольшой запас времени, если бы все пошло наперекосяк.
Сейчас оставался только Родригес, и Жанин сказала ему, что точно знает, как ей действовать.