А после ухода супруга долго лежала с мокрой салфеткой на лице, стараясь не тереть глаза и нос, чтобы не распухли и не выдали ее слез. Конечно, нос все равно краснел, как и глаза, Роберт замечал это и считал результатом своего несдержанного поведения. А потому в следующий раз приходил нескоро, позволяя ей отдохнуть. Отдыха не получалось, теперь Кора плакала, сама не зная почему – от желания, чтобы муж все же пришел, и от страха, что Роберт счел ее почти распутной женщиной из-за пусть слабо, но проявлявшегося желания.
Днем они были любезны, тайно любовались друг другом, но наступала ночь, и мучения возвращались. Каждую ночь Роберт терзался, пытаясь решить, отправляться ли ему в спальню жены, а если делал это, то потом до рассвета терзался угрызениями совести за то, что плотское возобладало над духовным и проявило себя в некоторой грубости, хотя никаким грубым или несдержанным он не был. Возможно, если бы хоть раз не сдержался, плотина страсти прорвалась бы и у Коры. Иногда любовь меду людьми вспыхивает из простой физической близости, а Кора уже была влюблена в мужа, даже если не отдавала себе в этом отчета.
Но ночь за ночью ничего не складывалось, мешала пресловутая мораль викторианского общества – худшее наследие прекрасной королевы. Кора внушала себе, что нужно просто смириться с таким положением дел, в конце концов, ее супруг вовсе не настолько настойчив и не груб, если бы только удалось справиться с собой, со своими чувствами и затаенной где-то внутри страстью. Она уже знала, что леди должна быть страстной только на словах и в совершенно определенных ситуациях, ни при мужчинах, ни в приличном обществе страстность выдавать нельзя, на нее можно тонко намекать, но очень тонко, чтобы не прослыть распущенной.
Чтобы легко играть словами и уверенно держаться на этой тонкой грани, нужно справиться с собой. Кора была уверена, что сумеет справиться.
Роберт и не подозревал, что во время его визитов в спальню супруга борется с собственными чувствами и желаниями. Но если бы подозревал? Возможно, это еще больше осложнило бы их отношения.
Оставалось надеяться, что наследник будет скоро зачат, тогда посещения спальни супруги можно надолго прекратить к обоюдному облегчению, но этого не происходило, организм Коры не желал порождать новый в отсутствии любви…
У Роберта дела в Лондоне, к тому же он лорд и должен заседать в палате лордов.
– А почему нет? – пожала плечами леди Вайолет. – Он наследственный лорд, старше двадцати одного года и родился в Англии.
– Как долго ты там пробудешь? – поинтересовалась Кора.
– Столько, сколько потребуется, дорогая.
– А мы?
Уезжать в Лондон, оставляя их скучать с миссис Иствуд, просто нечестно.
– Если я задержусь надолго, вы сможете приехать и жить в Грэнтэмхаусе. Если пожелаете, конечно.
Ему скучно с женой дома, просто скучно. Но и ей скучно в Даунтоне.
Ночью Роберт нанес очередной визит в спальню жены. Все было как обычно – она старалась не дышать и не шевелиться, а он… выполнил супружеский долг, чувствуя себя едва ли не подлецом в отношении скромной, целомудренной супруги. Нет, Роберт не сгорал от страсти, но какой же мужчина останется равнодушным, если рядом молодое, прекрасное женское тело? У кого не появилось бы желание обладать этим телом сполна, целовать, ласкать, добиваться взаимности?
Желание Роберта просто захлестывало, но он не позволял ему вырваться наружу. Нет, это было бы оскорбительно для молодой леди, джентльмены не ведут себя с женами подобным образом, это не пристало.
А как ведут? Черт! Был бы жив отец, его можно спросить. Многочисленные приятели Роберта либо были холостяками, либо находились далеко. Он вдруг пожалел, что не спросил Джеймса. Леди Вайолет терпеть не могла мать Джеймса, но это не мешало двоюродным братьям дружить, они много времени проводили вместе во время прогулок и игр в детстве, потом вместе учились в частной школе и в университете, а потом…
Крепкую мужскую дружбу способна разрушить только женщина, что и произошло. Понадобились годы отсутствия Роберта в Англии, чтобы успокоиться, понять, что мужская дружба крепче былой влюбленности. После женитьбы Роберта двоюродные братья впервые обнялись от души. И задать мучивший его вопрос об отношениях с женой в спальне Роберт мог, пожалуй, только Джеймсу Кроули. Кэролайн родила Патрика, значит, Джеймс как-то преодолел этот барьер?
В желании откровенно поговорить с двоюродным братом крылась причина поездки Роберта в Лондон, а дела и необходимость хоть изредка присутствовать в парламенте были всего лишь поводом.
Кора не подозревала об истинной причине отъезда мужа, считая себя виновницей его скуки в Даунтоне. Эдит попыталась успокоить ее:
– Кора, Роберт очень любит Даунтон и готов посвятить ему жизнь, но брат постоянно отсутствует. Он учился, потом служил в армии, теперь вот будет заседать в Лондоне. Так живут все. Мы в трауре пока, потому не едем в Лондон на весь Сезон, как остальные.
Роберт уехал, в Даунтоне потянулись скучные, однообразные дни.
Подолгу гулять в сопровождении миссис Иствуд не получалось, дама не имела сил для этого, часами играть на рояле – тоже, оставалось чтение… Библиотека Даунтона велика и прекрасно подобрана, к тому же Роберт выписывал все новинки книжного рынка, но сколько же можно читать? Изредка на обед заглядывал кто-то из соседей, но в их присутствии скучала даже леди Вайолет. Дам интересовали лишь новые фасоны юбок и рукавов да еще падение современных нравов, мужчинам в отсутствии хозяина и поговорить оказывалось не о чем.
– Я чувствую себя затянутой паутиной, – жаловалась Кора Анне, раздеваясь перед сном.
Анна, тоже скучавшая из-за отъезда Томаса, только вздыхала. Внизу ее так и не приняли как свою, хотя обижаться на какое-то предвзятое отношение мисс Эрлин или мистера Бишопа девушка не могла. Просто личные горничные и камердинеры господ всегда находились на особом положении, выше их стояли только гувернантки и, конечно, экономка с дворецким. Анну считали американкой, хотя прекрасно знали, что она родилась и выросла в графстве Кент.
Анна не очень любила болтовню в столовой для слуг и часто, уложив спать Кору, коротала вечера в своей комнате в одиночестве. Ухаживать за ней, кроме Томаса, никто не рисковал, слуги заметили интерес управляющего к горничной молодой леди, переходить дорогу мистеру Симсону никто из лакеев не рискнул бы, да Анна и не поощряла ухаживания.
В деревне намечался праздник, и слуги пожелали туда сходить.
– Эдит, а почему бы и нам не пойти? Или это тоже неприлично? Я не знаю, ходят ли леди на деревенские праздники в Англии.
– А в Америке ходят?
– Там нет деревенских праздников, наш особняк в Ньюпорте, как и у остальных, никакого отношения к деревне не имеет. Там такая же активная светская жизнь, как и в Нью-Йорке, иногда активней, мы ни единого вечера не провели дома, с тех пор как стали выезжать. Если не выезжали сами, то принимали гостей у себя. Так мы можем пойти, как ты думаешь?