Спустя несколько минут Лорен встала, подобрала одежду и удалилась внутрь, заперев за собой дверь патио. Карл подошел к ограде бассейна и взглянул вниз на изумрудные лужайки и простиравшуюся за ними гавань, где стояли на якоре яхты. Ему было жаль девушку: она ничем не заслужила того, что должно было случиться. Хотя каковы ее душевные качества, покажет время. Выглядела она милой и доброжелательной. Но что поделаешь: наш мир отнюдь не таков.
* * *
Над заливом смеркалось. Весь вечер скапливался туман, который сейчас затягивал горизонт, разделявший розовую воду и пурпурный небосклон. Сквозь это марево пробивался свет лишь самых ярких звезд.
Карл проследил за тем, как Эллис вошел в спальню. Он проследовал мимо трех выходивших на море балконных дверей, не удостоив закатный пейзаж даже мимолетным взглядом.
«И зачем тогда жить в таком месте?» — подивился Карл.
Эллис подошел к компьютеру, включил его и стал расхаживать по комнате, пока он загружался.
В заднем углу письменного стола стояли две фотографии в рамках: Лорен и жена Эллиса. Никаких признаков присутствия жены в доме Карл не обнаружил. Информация, полученная от вышестоящих, указывала на то, что у объекта большие семейные проблемы.
Запустив руку за пазуху своего костюма, Карл взялся за рукоять того, что нашел в ящике прикроватного столика Эллиса.
На экране компьютера высветились иконки.
Карл вытащил хромированный пистолет сорок пятого калибра, приставил к голове Эллиса и выстрелил.
В тот же миг снаружи раздались крики охранников. Крик донесся и из комнаты Лорен. На завершение работы у него оставалось лишь несколько секунд.
Карл поднял руку Эллиса, прижал его пальцы к рукояти оружия и выстрелил снова, на этот раз в фотографию миссис Кук. Зная, что теперь на руке остались пороховые следы, он отпустил руку, позволив пистолету упасть. Спустя две секунды, едва не сорвав дверь с петель, в спальню ворвались четверо охранников, держа наготове навскидку «МП-5».
— В комнате никого!
Группа разделилась, один заглянул в душевую, другой — в огромную кладовку.
— В душевой никого!
— В кладовке никого!
Карл выбрал самый широкий участок стены, подальше от проходов, и просто стоял. Снаружи в коридоре еще трое охранников удерживали Лорен, рвавшуюся внутрь и требовавшую объяснений, а находившиеся в спальне, связавшись с наружными постами, передали указание перекрыть все выходы. Они действовали по правилам, хотя в их взглядах читалась спокойная уверенность. Им было ясно, что случилось.
Наблюдавший со стороны за всей этой суматохой Карл ощутил вибрацию своего сотового телефона. Предполагалось, что он должен ответить на звонок при любых обстоятельствах, кроме совсем уж исключительных… Сейчас, однако, имели место именно такие.
Спустя десять минут, воспользовавшись временным затишьем, когда охранники уже закончили проверку, а вызванная ими полиция еще не прибыла, он выскользнул на балкон, перебрался через ограждение и спрыгнул в патио. Оттуда была видна гостиная, где двое сотрудников службы безопасности, одна из них женщина, сидели рядом с Лорен, обнимая ее и бормоча слова утешения.
Карл подошел к дальнему краю патио и, спрыгнув с высоты в шесть футов, оказался на пологом склоне, ведущем к берегу.
Пройдя четверть мили в сторону пляжа, он нашел свободную скамейку, сел на нее и достал телефон, на котором, как и ожидал, обнаружил текстовое сообщение.
ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ В АЭРОПОРТ, ЕСЛИ ТЕКУЩАЯ РАБОТА ЕЩЕ НЕ ВЫПОЛНЕНА, ОСТАВЬТЕ, ЛЕТИТЕ РЕЙСОМ 829 ЮНАЙТЕД ДО ЧИКАГО, ОТТУДА РЕЙСОМ 71 ТОЙ ЖЕ КОМПАНИИ ДО ФЭРБЕНКСА, ИНСТРУКЦИИ БУДУТ ЖДАТЬ В ЖЕЛТОМ ЛЕНДРОВЕРЕ С НАКЛЕЙКОЙ ГРИНПИСА, НА ДОЛГОСРОЧНОЙ СТОЯНКЕ Д. РЕЧЬ ИДЕТ О ПРЯМОМ НАПАДЕНИИ НА СОТРУДНИКОВ ТАНГЕНСА.
Даже после того, как звук вертолета стих, Трэвис всматривался сквозь ветви кедров в дорогу добрых десять минут. Отсюда, с возвышения, было отчетливо видно, что путь впереди на протяжении более чем двух миль пролегает по совершенно голой равнине без какого-либо укрытия. А оказаться обнаруженным вертолетом на открытой местности было равносильно самоубийству.
В целом же их путь оказался весьма нелегким, но этого он и ожидал. К настоящему времени, за прошедшие двенадцать с лишним часов, ищущий их вертолет появлялся над долиной уже пять раз, медленно и методично просматривая местность или просто зависая на некоторое время на одном месте. С укрытиями по пути было негусто, но до сих пор они всякий раз оказывались в пределах досягаемости после того, как разносившийся над утесами и отдававшийся эхом шум винта предупреждал их о приближении погони.
До этого кедровника они еле успели добраться: Трэвис укрыл Пэйдж под ветвями и спрятался сам за миг до того, как летательный аппарат обогнул ближайший изгиб долины.
Теперь над долиной снова воцарилась тишина. Только вот надолго ли?
Пэйдж пребывала в беспамятстве: начать с того, что ее не мог растормошить даже рев двигателя, раздававшийся всего-то в сотне футов. Состояние ее, и без того скверное, за последний час заметно ухудшилось. Края раны на ее руке опасно покраснели, воспаленные ткани внутри, казалось, раздулись втрое по сравнению с тем, что было, когда Трэвис увидел это впервые. Еще больше пугало то, что вены на предплечье расширились и потемнели, что по меньшей мере указывало на расползание инфекции. А ведь это было лишь то, что он видел: кто знает, куда еще могла распространиться зараза?
Его аптечка первой помощи не была рассчитана на такие раны, и помочь ей он ничем не мог, хотя попытался, с ее согласия, обработать рану дезинфицирующим спреем. Единственным очевидным результатом этого действа была острая боль, которую Пэйдж старательно попыталась от него скрыть. В чем не преуспела: столько слез с глаз запросто не сморгнешь.
К тому времени, когда мотоцикл был утоплен в реке, после того, как они проехали не одну милю вдоль берега, чтобы найти достаточно пенистую стремнину и укрыть его, у Пэйдж уже поднялась температура, она теряла сознание, не говоря о том, что, разумеется, не могла идти. В результате Трэвису пришлось отправить свой рюкзак в воду следом за вездеходом, оставив при себе лишь маленькую флягу с водой, и нести женщину.
Что оказалось труднее, чем он полагал. Весила она фунтов на сорок больше, чем рюкзак и, в отличие от снаряжения полярного путешественника, не была сконструирована с тем расчетом, чтобы вес равномерно распределялся на плечи. При каждом подъеме чертовски уставали ноги, но спуски были несравненно труднее: нагрузка на лодыжки создавала на каждом шагу серьезную угрозу растяжения или вывиха. К ней добавлялась опасность споткнуться, кувырнуться и покатиться кубарем вниз. Любое повреждение в данных обстоятельствах было бы смертельным для них обоих.
Правда, Трэвиса поддерживала мысль о том, что пришлось испытать Пэйдж за последние три дня. По сравнению с этим все его неудобства были все равно что ушиб о кофейный столик.