Миссис Комсток зевнула:
– Пока что не вижу ничего особенного в вашей картине, мистер Холмс. Надеюсь, скоро станет поинтереснее.
– Станет, мадам, станет, – пообещал Холмс. – Видите ли, в какой-то момент после того, как мистер Ларссон согласился купить камень, его план начал разваливаться. Во-первых, он обнаружил новую улику, которая привела его к выводу, что камень, вне всякого сомнения, подделка. Пока что не будем распространяться по поводу характера этой улики. Важно то, что мистеру Ларссону хватило ума понять: советники короля Оскара, среди которых имеются и лучшие рунологи в мире, обязательно придут к тому же выводу. Вы пока что улавливаете ход моей мысли, миссис Комсток?
– Да, – хладнокровно ответила леди, – хотя снова отмечу, что ваша картина, мистер Холмс, развивается слишком медленно. Мне всегда нравились художники, работающие быстро.
– Тогда я постараюсь исполнить ваше желание, – ответил Холмс. – Итак, в какую ситуацию попал мистер Ларссон? Он угрохал на камень кучу времени и сил, только чтобы узнать, что ни денег, ни славы за него он в Швеции не получит. Умный и беспринципный Ларссон решил опробовать новую стратегию – найти другого покупателя, который не обратится к ученым и которого можно обмануть. Но тут Ларссон столкнулся с непредвиденной проблемой. Олаф Вальгрен что-то заподозрил и в итоге ясно дал понять, что не намерен выполнять договор. А вот теперь, миссис Комсток, мы добрались до момента, когда картина приобрела новое измерение.
– Любопытно, – сказала миссис Комсток. – Что ж, расскажите мне об этом новом измерении.
– В центре нового измерения вы, мадам, поскольку в критический момент именно вы пришли на выручку мистеру Ларссону.
– Неужели? И как же я это сделала?
– Все очень просто. Вы, разумеется, познакомились с мистером Ларссоном, поскольку ваш муж интересовался камнем. В то же время вы знали достаточно о Карле Лунде, чтобы понять, насколько он будет заинтересован в покупке. Возможно, вы даже навестили мистера Лунда в Чикаго и убедили его в подлинности артефакта, а в результате смогли предложить мистеру Ларссону более привлекательную сделку. Писатель продолжил расхваливать камень на каждом углу. Думаю, вы даже заставили его отправить «доказательство» подлинности мистеру Лунду в Чикаго. А вы пока что планировали получить монолит любыми способами, а потом тихонько продать его мистеру Лунду, который не задавал вопросов о происхождении артефакта. Думаю, мистер Лунд подтвердит мои догадки, когда мы с ним поговорим.
Миссис Комсток с улыбкой проворковала:
– Вы правда так думаете, мистер Холмс? А вот я слышала где-то, что мистер Лунд недолюбливает чужих. Интересно, захочет ли он обсуждать с вами или с полицией эти фантазии и безосновательные утверждения?
– Посмотрим, – сказал Холмс. – Но позвольте мне дополнить картину. Магнус Ларссон был не в вашем вкусе. Хвастун, да еще и пьяница. Вам для осуществления плана нужен был более надежный человек, который действовал бы решительно и смело. Шериф Густав Бем отвечал всем требованиям. Вдобавок он был вашим любовником, хоть и шантажировал вас в связи со смертью вашего мужа, которая произошла не в результате несчастного случая. Бем знал, что это убийство.
Последнее заявление стало для меня полной неожиданностью, и даже Рафферти, который до этого момента сидел тихонько, что было для него нетипично, покачал головой, словно не веря своим ушам. Однако миссис Комсток все еще защищала броня ее железной воли.
– Вы превзошли себя, – бросила она Холмсу. – Не только сочинили сказку о моем участии в этом деле, но и приписали мне любовника, а по совместительству еще и шантажиста. Смешно. Кроме того, мистер Холмс, вы же отлично знаете, что у меня специфический вкус на мужчин.
Последняя фраза явно отсылала нас к тому случаю, когда Мэри и Холмс провели в Хинкли целый час или около того наедине, и я в который раз задумался, что же тогда произошло.
Холмс сказал:
– Ваш вкус, похоже, специфичнее всего, когда речь идет о благосостоянии ваших поклонников. Фрэнк Комсток, должно быть, вас очень в этом отношении разочаровал, поскольку у него не оказалось тех денег, которых вы ожидали, выходя за него. На самом деле он по уши увяз в долгах, а потому вы и решили списать убытки, столкнув его с поезда.
– Это вранье! – рявкнула миссис Комсток таким тоном, каким мать отчитывает непослушного ребенка. – Но раз вы не можете жить без клеветы, мистер Холмс, то не вижу смысла как-то оправдываться.
– Как хотите, мадам. Но вы ведь знаете: последние мазки на моей картине вполне ясны, не так ли? Вам нужны были деньги, поскольку муж оказался должником. Шерифу Бему нужны были деньги, поскольку он игрок, а может, он просто хотел добавить круглую сумму к тому, что получил шантажом. Рунический камень показался вам обоим шансом быстро заработать двадцать тысяч долларов. Поэтому вы с шерифом и юным Билли Свифтом задумали украсть камень и продать его Лунду в Чикаго. К несчастью, Олаф Вальгрен расстроил ваш план, когда застал воров в амбаре. Кто ударил его топором – Билли Свифт или шериф?
– Понятия не имею, мистер Холмс, поскольку все это ваши фантазии.
Холмс был неумолим:
– А как насчет Магнуса Ларссона? Он стал слишком жадным и потребовал больше денег за этот трофей? Или его убили, просто чтобы избавиться от свидетеля? Или пьянство сделало его ненадежным союзником?
Миссис Комсток посмотрела на Холмса с жалостью, а потом обратилась к Рафферти:
– Бедняга. Думаю, дальше последует обвинение, что я заодно с профессором Мориарти.
– Можете веселиться сколько душе угодно, – сурово заметил Холмс. – Но я не сомневаюсь, что мистер Бем поведает захватывающую историю, когда его бросят за решетку за убийства Олафа Вальгрена, Магнуса Ларссона и другие возможные злодейства, которые вы замыслили. Уверен, Билли Свифта тоже удастся убедить дать против вас показания.
Наступил момент истины, поскольку Холмс сделал ход козырной картой – заявил о наличии воображаемой улики с целью посеять страх в душе человека, которого он допрашивает. Эту технику он довел до совершенства, и обычно его усилия производили потрясающий эффект.
Я напряженно высматривал, не мелькнет ли опасение на прекрасном лице миссис Комсток, но леди держалась поистине царственно, ничем не выдавая ни малейших признаков страха или беспокойства. Вместо этого она смерила Холмса холодным взглядом и сказала:
– Что бы ни сказал вам мистер Бем, это ложь. Правда заключается в том, что после смерти моего дорогого мужа шериф обвинил меня в убийстве. Обвинение было ложным от начала и до конца, но Бем тем не менее вообразил, что может меня шантажировать. Однако хотел он не денег. Когда я отказалась отдаться ему, он оскорбился до глубины души. Если теперь он снова начнет меня оговаривать, то причина кроется только в его задетых чувствах. Что же до Билли, то я не думаю, что он будет лжесвидетельствовать против меня. Он хороший мальчик. Мы вообще-то собирались с ним встретиться здесь вечером. Надеюсь, с Билли ничего не случилось.