Наконец Элен положила ежедневник на место и сквозь кухонное окно уставилась на море.
* * *
Я должна остановиться. Я выше этого. Я справлюсь.
Ирония состояла в том, что эти мысли звучали в моей голове по дороге к дому гипнотизерши.
Она выглядела не слишком хорошо, когда открыла дверь. Кожу покрывали какие-то пятна, а волосы обвисли. Меня очень взбодрил такой ее вид.
А потом, перед началом сеанса, когда она спросила, не нужно ли мне воспользоваться ванной комнатой — она всегда это спрашивала, — ответила «да», потому что мне действительно это было нужно.
Вопреки обычному своему поведению, я машинально открыла застекленный шкафчик над ее раковиной. Нельзя сказать, чтобы меня и в правду что-то интересовало. Я прекрасно знала, что увижу: модные увлажнители, раствор для контактных линз, дезодорант и бритвы, тюбики губной помады и маленькие бутылочки с ароматическими маслами.
И чуть не упустила это. Я уже собиралась закрыть дверцы шкафчика, когда взгляд привлекло нечто необычное: длинная, плоская, прямоугольная коробочка.
Я взяла ее без особого любопытства, но потом меня словно что-то ударило в грудь, как будто острый крюк вонзился в мое сердце и повернулся в нем.
Это был тест на беременность. Я мгновенно его узнала, потому что и сама покупала эту марку. Много раз.
Коробочка была распечатана.
Я открыла ее и достала две длинные белые пластиковые палочки. Она уже использовала оба теста, желая дважды проверить результат.
Маленькие окошки на обеих палочках показывали один и тот же символ. Тот самый, который я так страстно желала увидеть, но так и не увидела.
Гипнотизерша беременна.
Ты никого не видишь, никого не слышишь, ни о ком не думаешь, кроме Свенгали, Свенгали, Свенгали!
Внушение, которое Свенгали использовал, гипнотизируя Трильби О’Фиррэл. Из романа «Трильби» Джорджа Дюморье
Время от времени она забывала об этом на несколько минут, но потом снова вспоминала.
Прошло всего семь часов после того, как она сделала тест. После того, как Элен отложила свой ежедневник и минут десять, не меньше, просто смотрела в окно, она внезапно впала в бешенство, как будто в ее тело кто-то вселился. Натянула на себя грязную одежду, поехала в деревню и остановилась перед местной аптекой, которая только-только открылась. Разговорчивая седовласая леди, обычно продававшая Элен травяные сборы от простуды, сделала вежливо-незаинтересованный вид, когда та попросила дать ей тест на беременность и дважды обернула в бумагу белую коробочку, болтая о том, что погода для этого сезона стоит просто удивительная.
Первому сегодняшнему клиенту пришлось довольно долго стучать в дверь, пока Элен сидела на краю бабушкиной ванны, держа в повлажневшей руке два безусловно положительных ответа.
И после этого утро шло как в тумане. Элен понятия не имела, была ли ее работа в этот день блестящей или ужасной. Она разговаривала, и слушала, и вводила в транс, и выписывала рецепты, и все это время изумленный голос все повторял: «Я беременна, я беременна, я действительно беременна».
Но это случилось уж чересчур скоро! Всего три месяца! Их отношения были слишком новыми для слов «я беременна». Это отдавало дурным вкусом, даже вульгарностью. Точно двое подростков случайно совокупились, как в мыльной опере.
И еще это вызывало чисто медицинские размышления. «У меня случилась задержка в результате того, что твой сперматозоид проник в мою яйцеклетку, то ли по чьему-то недосмотру, то ли из-за какого-то дефекта презерватива, и я сделала тест, который подтвердил наличие гормонов беременности в моей моче, так что имей это в виду».
Но если отставить все это в сторону, то возникал вопрос: а хотел ли Патрик второго ребенка? Планировал ли вообще? Хоть когда-нибудь? Элен казалось, что хотел, но теперь она как следует об этом подумала и увидела, что ее уверенность основывалась на весьма хрупких доказательствах вроде того факта, что Патрик обожал своего сына и однажды она видела, как он нежно улыбался какому-то незнакомому младенцу. И еще его мать мечтала, чтобы у Патрика было больше детей, а он явно очень любил свою мать. И еще он был чудесным человеком, а чудесные люди как бы автоматически должны желать много детей, потому что это некий биологический императив, ведь они хотят передать дальше свои гены.
Но на самом деле было вполне возможно, что Патрик улыбался чужому младенцу, думая при этом: «Слава богу, у меня все это позади».
При этой мысли Элен пробрало холодом. И это было уж слишком глупо. Она чересчур много думала о нем — он боялся пауков, не видел пользы в огурцах, однажды ударил мальчика по имени Бруно, но Элен не знала, что тут самое главное.
А если предположить, что Патрику хотелось иметь второго ребенка, то тогда что им делать — в буквальном смысле?
Им что, придется жить вместе? В его доме или в ее? Пожениться? Элен не хотелось жить в доме Патрика. Там была слишком неглубокая ванна и чересчур маленькая кухня, а краски ковра в гостиной были для нее уж очень унылыми. Элен любила дом своей бабушки, ей нравилось работать вот в этой комнате и засыпать под гул океанских волн. Но может быть, для Джека окажется катастрофой, если ему придется переехать из его дома? И вообще, как быть с Джеком? Готов ли он обзавестись маленьким братом или сестренкой?
Маленький брат или сестра. Это вызвало новую волну паники. Ведь ребенок уже мальчик или девочка. И это уже предопределено. Ох, милые боги, у нее будет ребенок! Элен вдруг ослабела от странного ощущения, ей показалось, что она то ли готова впасть в истерический страх, то ли удариться в ослепительную радость. Ребенок.
— Элен? Мы не могли бы начать?
Было уже два часа. Луиза. Она только что вернулась из ванной комнаты и смотрела на нее со слегка раздраженным выражением на привлекательном лице. Элен всегда ощущала в Луизе скрытую ярость, с которой женщина с трудом управлялась. Она была относительно новой пациенткой, дочерью какой-то из подруг матери Джулии. Луиза посещала Элен из-за «необъяснимой бесплодности», и хотя она сразу отчетливо дала понять, что на самом деле не верит в эту «альтернативную ерунду», тем не менее обладает достаточной широтой взглядов, чтобы испробовать что угодно.
Еще она сообщила, что посещает заодно специалиста по акупунктуре, травника и диетолога.
Представить только, что Луиза узнала бы, что Элен случайно, по глупости и некстати забеременела! Да, их мир воистину предельно несправедливое место.
* * *
Мне было уже хорошо за тридцать, когда я познакомилась с Патриком, так что я прекрасно понимала: если хочу иметь ребенка, то это мой последний шанс. Но мне вовсе не пришлось как-то уговаривать на это Патрика, ничего похожего. Он сразу сказал «да». Его вроде бы даже взволновала эта идея — он долго рассуждал о том, что ему никогда не хотелось, чтобы Джек оставался единственным ребенком, но потом, когда месяцы шли и шли и ничего не случалось, Патрик как будто утратил к этому интерес.