– Брось, не надо его демонизировать, – отмахнулась я. – Он, конечно, редкостная сволочь, но не настолько страшен. – Я прикусила язык и испытала чувство облегчения лишь после того, как удостоверилась, что нас никто не слышал. Илона дурно на меня влияла: в ее присутствии я и сама начинала выражаться более вульгарно, чем допустимо для придворной дамы, тем более на балу. – И потом, ты же знаешь: я не из пугливых.
– Знаю, – подтвердила Илона, – и именно поэтому считаю нужным тебя предупредить. Смелость, конечно, большое достоинство, но иногда она может привести к печальным последствиям. Героизм приносит победу войску, но часто плохо заканчивается для самого героя.
– Не сравнивай! – отмахнулась от философской метафоры я. – О героизме речи не идет. Я ведь не бросаюсь грудью на острие шпаги.
– Бывают вещи пострашнее шпаги, – не согласилась Илона. – Что ты вообще знаешь о делах Кэмерона Эстли? Тех, которые не касаются Мирейи и ее вечных ссор с братом? У него ведь есть занятия куда посерьезнее. Он принимает участие в расследовании крупных преступлений, выносит приговоры, улаживает конфликты с иностранными послами. Ты знаешь, что он довел до самоубийства графа Кройтона?
– Не знаю. Ни о графе, ни о самоубийстве, – откликнулась я. – И почему же Эстли с ним так обошелся?
– Понятия не имею. Подробности никому не известны, об этом деле слухи ходят все больше шепотом. Но имя виновника разногласий не вызывает.
– Ну, если это всего лишь слухи, да еще и не слишком достоверные, то, знаешь ли, и виновность Эстли тоже под вопросом, – пожала плечами я. – Может, бедняга граф просто умер от простуды, а Эстли имел неосторожность навестить его за несколько часов до кончины.
– Может быть, конечно, и так, – не стала спорить Илона, но по глазам подруги я видела: сама она не подвергает сомнению причастность Кэмерона Эстли к смерти Кройтона. – Но уж то, что он лично присутствует при некоторых допросах, известно всем. И какие методы при этих допросах используются, тоже ни для кого не секрет.
– И что? – скривилась я. – Меня он в кресло допроса точно не посадит только из-за того, что я сумела вовремя выпроводить мужчину из покоев Мирейи.
– Не посадит. – Тут Илона была полностью согласна. – Он не из тех людей, кто станет отправлять женщину в пыточную за подобные вещи, к тому же в этом плане ты достаточно защищена. Все-таки ты графская дочь, пусть даже и никогда не видишься с родителями, и к тому же ты находишься под покровительством Мирейи. Это хорошие позиции. Я просто хочу подчеркнуть, что излишне заигрываться с таким, как Эстли, не стоит.
– А пускай оставит Мирейю в покое, и я не буду с ним заигрываться! – огрызнулась я. – И если больше ни разу с ним не увижусь, плакать точно не стану. Что он к ней привязался? Неужто при всем своем уме не может понять, что это недостойно аристократа, да и просто мужчины – воевать с женщиной, разнюхивая, что творится у нее в постели?
Я гадливо поморщилась. Илона улыбнулась.
– Мне ли тебе рассказывать, что Мирейя регулярно ставит палки в колеса своему брату? – откликнулась она. – Скажем, тот случай, когда герцог хотел продвинуть своего человека на должность старшего помощника посла. А Мирейя, в обход него, обратилась к королю, выдвинув кандидатуру собственного протеже.
– Ну и что тут такого? – встала на защиту Мирейи я. – Ее протеже был ничем не хуже. Я бы сказала, даже лучше, чем тот, кого предлагал герцог.
Илона рассмеялась, глядя на меня, и я стушевалась, сообразив, что сижу, выпятив грудь, будто и правда готова броситься на шпагу, защищая свою госпожу.
– В любом случае, – уже спокойнее продолжила я, приняв более расслабленное положение, – тогда, если помнишь, герцог добился своего. Именно его человек получил в итоге это место. И тоже не без вмешательства Эстли.
– В том-то и штука. Задача Эстли – продвигать интересы герцога. Мирейя постоянно продвижению этих интересов мешает. Это превращает ее в противника, которого надо нейтрализовать. Как именно? Она сестра герцога, поэтому вариант «мешок на голову и концы в воду» отпадает. Что остается? Самый действенный способ держать ее под контролем – шантаж. Но чем шантажировать? Закон она не нарушает, в политических заговорах не участвует, сиреневый порошок не нюхает. Ее единственное слабое место – мужчины. Все знают, что она… не совсем целомудренна. Мирейя и сама не то чтобы делала из этого большую тайну. Однако же не пойман – не вор. Нельзя шантажировать, опираясь на гуляющие по дворцу слухи. Вот герцог с помощью Эстли и пытается поймать ее на горячем. И вот тут-то и вклинивается одна непоседливая фрейлина, которая портит им всю игру.
– И будет вклиниваться до тех пор, пока они пользуются столь грязными методами, – отрезала я.
Рассмеявшись, Илона взяла в руки бокал с бренди.
– Ну вот, как и следовало ожидать, моя душеспасительная беседа была проведена впустую, – подытожила она. Отхлебнула напиток, покатала его по небу и проглотила, прикрыв глаза от удовольствия. – Благие намерения, как и всегда, ни к чему не привели. Ну и поделом мне.
Она сделала еще один глоток.
– Хочешь, я тоже прочитаю тебе лекцию – о вреде крепких алкогольных напитков? – лукаво предложила я.
От такой идеи Илона поперхнулась и раскашлялась, после чего отгородилась от меня, скрестив перед собой руки.
– Только не это! – взмолилась она. – Предоставь мне возможность спокойно наслаждаться балом.
– Хочешь наслаждаться балом – иди танцевать, – подсказала я.
Илона выразительно поморщилась.
– Мне лень, – понизив голос, призналась она. – К тому же мне страшно натерли ногу эти бальные туфли.
– Что там может натереть ногу? – удивилась я, опуская взгляд. – В них же только пальцы едва прикрыты. С этой новомодной обувью даже для пряжек места не остается!
– Это как раз радует, – фыркнула подруга. – И тем не менее ногу натерло.
– Леди Илона! – Вынырнувший из толпы барон Гроули поприветствовал нас обеих вежливым кивком. Это был бодрый и неунывающий тридцатилетний мужчина, выглядевший лет на пять моложе, вероятнее всего, благодаря своей энергии и оптимизму. – Не желаете ли потанцевать?
Илона страдальчески вздохнула и посмотрела на меня так жалобно, словно я могла чем-то ей помочь. Я сделала вид, будто этого не замечаю, и отхлебнула некрепкой «кислятины» из своего бокала.
– Мазурка?! – еще более страдальчески простонала Илона, прислушавшись. – Ладно, Ральф, так и быть, я готова принять ваше предложение, – шутливо произнесла она, благо приятельские отношения гарантировали, что собеседник не обидится. – Но только имейте в виду: дурацкие новые туфли натерли мне ногу, поэтому я буду хромать и, возможно, даже спотыкаться.
– Ничего, леди, я вас поддержу, – с усмешкой пообещал барон.
– А спотыкаясь, я могу начать выражаться, – грозно предупредила Илона.
– Я перетерплю, – отозвался Гроули. – Надеюсь, на этом список угроз исчерпан?