А где сестричка моя, песик? Я даже и не знала, что педики такие ласковые бывают. Прямо как настоящие люди. Или даже… А эти шмотки что, мне? Да я уже поняла. Конечно, на такие кружева… Ой, что это? Мне волосы на шахне, ой, извини, там подбрили? Да еще как красиво! Даже жалко на такую красоту трусики… Прямо так бы по улице и пошла. До свалки. Смотрите, девки, какая у меня… это… Любому хрену не стыдно, а трусики какие… Да нет, какая свалка, какие хрены! хрены! И шахна, извини, песик, у меня – не шахна, извини, песик, а как, не помню в каком кино, киска… И только Джемми эту киску погладит.
Дай-ка, песик, я на себя в зеркало гляну… Твою мать, да я бы теперь не за пятихатку, а за пять штук пошла. Это на раз, а за ночь девочка-проказница берет пять штук с вином и ужином. А может, вернемся… Да нет, песик, я шучу. Ой, бл… извини, песик, ху… плохая шутка. Даже думать об этом страшно. О-о-о… Вот и нет… о-о-о… шампузика… о-о-о… салата оливье с крабами… о-о-о… икрой… Ох, ох, ох, только бифштекс рубленый с яйцом задержался… И тортик с розами из крема… А то жалко, столько денег в унитаз. Ну ничего, мне теперь фигуру беречь надо. Для Джемми. У них там в горах девушки стройные, прямо как березки, хотя какие там березки… А что там из стройного? Полад Бюль-Бюль кебаб? Кипарис? Нет, это Джемми… А вот… Дремлют чинары под твоим окном… О! Чинара! Надо быть стройной, как чинара. Правильно, песик?..Льются звуки гитары, тихо всходит луна,
Звуки несутся из груди, словно рвутся,
Плачут, рыдают, рокочут, как волна.
С гитарой стою, тебя молю,
Тебя зову ко мне на грудь.
И все забудь, но помни только об одном,
Что под твоим окном стою с мольбой,
Мольбой одной и умереть
У ног твоих готов за любовь.
– Это ты пел, песик? Нет? Тогда кто? Это Джемми пел, я по запаху чувствую. Он сейчас там… Песик, ты где? Куда ты исчез, песик? Как я без тебя? Он не мог далеко… Дяденька, вы собачку не видели, такую трехногую? Не видели… А куда ваша маршрутка едет? Вижу-вижу… Замудонск-Сибирский – Замудонск-Машлык. Едем. Все к Джемми ближе. Дяденька, а ты летать можешь?..
Трехногий пес и так и эдак протягивал лапы кровавой гэбне, чем ставил ее в крайне неудобное интеллектуальное положение. Наручники по природе своей созданы для двух рук, а у пса их было три, причем существовала некая неуверенность, что у собак считать руками, а что – ногами. Это у нас, в мультипликации, у собак-то ноги – ноги, а при некоторых соображениях они могут и на гармони сыграть, и с фоторужьем по окрестностям градов и весей помотаться в художественно-гуманистических смыслах. И в каком-то высшем смысле две ноги где-то могут проходить по разряду рук. А тут пес какой-то вроде антропоморфный, тем более княжеского рода, потому что простые, даже и трехногие псы в СВ, ох-ох-ох, какие мы главные, не разъезжают. Так вот, в попытках установить хоть какую-то осмысленную связь наручников с трехногим псом прошло некоторое время. Одна рука-нога-лапа оставалась свободной. А когда надыбали еще одну пару ржавых наручников у какого-то чувака из конкурентного Приказа тайных дел, который ошивался на вокзале по своим тайным делам, то при наличии четырех оков на три руки-ноги-лапы одна окова оставалась свободной. Пес не выказывал никакого недовольства. Он, казалось, даже получал удовольствие при виде умственного пота кровавой гэбни и соплей сексота, пытающегося амбарным ключом отомкнуть не подверженную модернизации окову, каким-то образом сомкнувшуюся на его шее.
Я было попытался вслух осмыслить ситуацию с Замудонск-Тверским князем Михаилом, который превратился в трехногого пса, и уже заорал было: «Свободу политзаключенным!», как сообразил, что трехногого пса уж никак не причислишь к «полит», разве что если бы это был пес стейсовского панка северокорейского происхождения Йоса Коб Зона. А тут – самый обыкновенный князь. Ну, пес, ну, трехногий… И что, бл…дь, где, бл…дь, в Конституции, бл…дь, чтобы князь, бл…дь, не мог, бл…дь, в собаку… даже, бл…дь, трехногую! А?!
– Свободу инвалидам Афгана! – нашел-таки я приключения на свою хилую жопу.
И тут ржавая окова на шее сексота из Приказа тайных дел независимо разомкнулась и сомкнулась на щиколотке моей левой ноги. И в таком вот состоянии нас с псом древнекняжеского рода выволокли из здания вокзала и швырнули в сани, запряженные тройкой борзых темно-карих лошадей. Кровавый гэбист стрельнул в воздух, как в копеечку, из парабеллума, взятого в качестве трофея у гетмана Мазепы после разборки у Полтавы. Стрельнул, как в копеечку, а попал в хана Мамая, который во время перекура на Куликовской битве решил смотаться к одной вдове (а может быть, и к двум), чтобы натешиться русским вдовьим мясцом, а вместо мясца глотнул пулю из трофейного парабеллума. Что и решило исход Куликовской битвы. С раной Мамай убежал в Сарай.
И вот нас с псом привезли в Замудонск-Тверское Великокняжеское управление Федеральной службы Тайного приказа Третьего жандармского отделения (совсем запутался) Российской федеративной империи.
Полковник Присли в штатском кафтане с полковничьими эполетами и с татуировкой на пальцах правой руки (а как иначе я бы узнал, что он полковник и что он – Присли… Присли… Один, два, три, четыре, пять, шесть… Стало быть, у полковника на правой руке было шесть пальцев. А сколько было на левой, доподлинно неизвестно. Потому что на данный момент ее не было. Раньше, может, и была… И, может, будет в будущем, но на данный момент ее не было) поставил вопрос ребром. И ребро как раз пришлось мне по шее.
– За каким таким, едрить-кубыть через пень-трахтень-хрень ( непечатно ) трехногий пес великокняжеского опороса и скорбный человек с межнациональной фамилией Липскеров Михаил Федорович двигаются в сторону села Вудсток, на остров Буян, в часовенку с памятником древнерусского язычества – камнем Алатырь? Который по закону о реституции уже принадлежит Русской православной церкви? – И, подумав, повторил: – Так, за каким, я вас спрашиваю, едрить-кубыть через пень-трахтень-хрень ( непечатно )?
Я было собрался затеять длинный рассказ о бессоннице, о молоке мамы моей, в бозе почившей, и связанном с ним паровозном гудке, который вернет мне сон, но, посмотрев на пса, ответил просто:
– За таким.
– Понял, – удовлетворенно кивнул эполетами полковник Присли. – А за каким таким ( непечатно ) в ту же саму сторону двигается футболист замудонск-мартановского «Спартака» Джемми Хендрикс? Нет ли у него тайной цели насадить в цитадели русского языческого православия ваххабизм, салафизм, шиизм, суннизм и, едрить-кубыть через пень-трахтень-хрень, страшно сказать, адвентизм седьмого дня?
Этого я не знал. Я вопросительно посмотрел на пса, который в этот самый момент догрызал свои оковы. Пес ответительно посмотрел на меня.
– За яйцами своими он туда, – сказал я. По причине духовной связи с псом, сублимировавшейся в вербальный буквенный набор, свидетельствующий о том, что игрок замудонск-мартановского «Спартака» пилит на остров Буян, что в море-окияне, в село Вудсток, не с целью подрыва устоев языческого православия в лице камня Алатырь, а просто-напросто за своими яйцами.