Нет, он не может… он не должен следовать этой опасной дорогой! Но и остановиться не способен: ведь как только ладонь его коснулась ее груди, Индия беззвучно ахнула, голова ее откинулась и нежное горло затрепетало. Когда Торн прильнул поцелуем к ее нежнейшей шее, бедра его поневоле еще сильнее прижались к телу девушки… Видит бог, такой животной похоти он не ведал даже в подростковых сновидениях!
Он нежно провел ладонью по ее шее и поцеловал нежную ямочку под подбородком.
– Индия, – одними губами шепнул он.
– А это что было? – По голосу ее ясно было, что и она сдерживается с превеликим трудом. – Тоже соревнование?
– Ты чертовски красива, Индия. Нет во всем мире мужчины, который не желал бы сейчас оказаться на моем месте. Черт, я искренне сострадаю всем тем, кто влюблялся в тебя! Тем, кто ползал перед тобой на коленях! Возможно, ты погубила их будущие семьи…
Губы Индии припухли и покраснели от его поцелуев, на нижней губе темнел синяк… но Торн ни секунды не жалел об этом. И губы эти сложились вдруг в улыбку, которую он ощутил всем своим существом… но в основном той частью своего тела, что сейчас бесновалась в его паху.
– Твои волосы похожи на белое солнце… знаешь, когда смотришь на солнце не щурясь в ясный день!
– Волосы у меня совсем не белые, – запротестовала девушка. – И вообще, я еще далеко не старушка! Знаешь, наверное, мне пришлось бы по вкусу ваше с Вэндером… противостояние, если бы я не была той самой костью, за которую вы грызетесь… – И тотчас, спохватившись, поправилась: – То есть из-за которой вы грызетесь…
Торну сейчас наплевать было на Вэндера. Он не желал о нем думать.
– Разве в первый раз ты сказала неправильно? И вообще, какая к черту разница?
Индия нахмурилась, но лоб ее тотчас разгладился.
– Ну разумеется, тебе-то откуда знать – ведь ты у нас «жаворонок сточных канав»! «Грызться за кость» – это грамматически неверно… по крайней мере так мне кажется.
Торн принялся накручивать на палец ее лунный локон. Ничего нежнее в жизни не касалась его рука…
– Будь ты шлюхой, я осыпал бы тебя золотом за то, чтобы эти волосы скользили по моему нагому телу…
– Торн!!!
Он шокировал ее. Немного…
– А отчего ты вдруг так озаботилась грамматикой? Какая, к черту, разница, правильно ли ты выразилась? Ведь я-то тебя понял!
– Разница есть. И ты должен ее понимать. Мне бывает нелегко в обществе, потому что в детстве у меня не было гувернантки… кажется, у тебя та же проблема. Ты недоучка. И тебе предстоит много нагонять…
– Какого черта?
Она вновь насупилась:
– Потому что это важно.
– Важно быть совершенством во всех отношениях?
Торн полагал, что никогда не станет совершенством. Более того, он видел своего безупречного отца и считал, что это слегка чересчур…
– Ну, насколько это в твоих силах, – объяснила Индия.
– А почему у тебя не было гувернантки?
Выражение лица Индии тотчас изменилось, и Торну это совсем не понравилось. Тогда он вновь склонился и приник к ее губам обжигающим поцелуем, и их языки вновь стали исполнять причудливый танец, словно имитируя все то, что проделали бы их тела, если бы… Когда Торн наконец оторвался от ее губ, оба они бурно дышали, а сердца их бешено стучали – возможно, даже в унисон.
– А теперь скажи, – кончиками пальцев Торн притронулся к ее заалевшему ушку, – почему у тебя не было гувернантки?
Глаза Индии были полузакрыты. Она полусонно зашептала:
– У нас не было на нее денег. Да мои родители и не хотели нанимать для меня воспитателей, а матушка презирала общественные условности…
Последние слова она произнесла со странной интонацией, явно имитируя речь покойной матери.
– Я всегда понимал, что вырос на улицах неспроста: тому должна была быть некая причина. – Торн склонил голову, целуя волосы Индии. – Правда, эта причина меня никогда особенно не волновала…
Индия слегка пошевелилась, и губы Торна скользнули по ее щеке.
– Трудно представить, чтобы тебя беспокоили предрассудки… общественные или какие-то иные…
– Послушай, так не может больше продолжаться, Индия, в противном случае мы вновь очутимся с тобой в постели, – честно объявил Торн. – А этого мы не можем допустить.
– Конечно, не можем, – эхом откликнулась Индия, однако не пошевелилась. – Мне совершенно не хочется очутиться вдруг замужем за негодяем, который целует меня исключительно из-за детского соперничества с приятелем!
– А я намерен жениться на Лале, – ласково напомнил ей Торн.
– Я никогда не встану между тобой и Лалой. А знаешь, Торн, если бы в свете увидели ее такой, какой она была сегодня за ужином, никто не посмел бы назвать ее простушкой и дурочкой…
– Дурочкой?
Торн был ошарашен.
– Разумеется, это гнусный навет, – сказала Индия, – и я сделаю все, чтобы опровергнуть это превратное мнение о ней, как только начнется новый сезон. Лала сегодня словно расцвела. Думаю, ее мать целиком ответственна за… некоторые проблемы.
Но Торн не желал более говорить о будущей жене. И даже думать о ней… хотя слово «дурочка» ему совсем не понравилось.
А мысли Индии протекали в совершенно ином направлении – она плутовски улыбнулась и объявила:
– Кстати, о вашем соревновании… Знаешь, Торн, а Вэндер мне понравился!
И тотчас бес, неистовствующий в его паху, словно испарился.
– Ты совершенно верно описал его, – продолжала как ни в чем не бывало Индия, словно ничего не замечая. – Он мужественный… совсем как ты. К тому же он интересен, умен, забавен. Ты сам видел, как мило он общался с малюткой Роуз, – наверняка он станет великолепным отцом!
Торн схватил Индию за плечи и сел вместе с ней, переводя дыхание.
– Если ты примешь предложение Вэндера, Индия…
– Но он мне ничего не предлагал! – запротестовала она.
– Но если он сделает это, ты никогда, слышишь, никогда не должна рассказывать о том, что между нами… что мы… Никогда!
– Это из-за вашего соревнования?
– Потому что мы с ним друзья!
Более чем друзья. Они с Вэндером как братья, а эта новость могла разрушить их отношения. На самом деле Торн втайне полагал, что если даже Вэндер никогда не узнает о том, что он спал с его будущей женой, их отношения все равно под угрозой…
– Хорошо, – легко согласилась Индия, закидывая за спину массу спутанных кудрей. – А теперь мне пора возвращаться, Торн. Не то Аделаида забеспокоится…
Глядя на нее, Торн понял вдруг, что именно может заставить мужчину презреть все условности и пойти на все, чтобы завладеть женщиной. В Индии ум и страстность так гармонично сочетались с дивной красотой… да что там, одни ее сумасшедшие губы, одна родинка возле рта, один ее хрипловатый смех могли лишить рассудка любого джентльмена!