– Нет.
Он театрально вздохнул.
– Хорошо. Я расскажу, чем бы я стал заниматься, но и вы расскажете мне то же самое.
Едва ли это предложение было честным, поскольку он уже знал, что она собиралась купить коттедж. Но если Макс об этом не подумал, то она не хотела ему напоминать об этом.
– Хорошо, сначала вы.
– Со мной все просто. Я стал бы торговцем.
Она бросила на него удивленный взгляд.
– Прошу вас, будьте серьезны.
– Уверяю вас, я говорю вполне серьезно.
Она еще раз посмотрела на него и увидела, что на его лице не было даже намека на шутку. Боже, а ведь он, и правда, говорит серьезно.
– Но если вас интересует торговля или вообще какое-то дело, зачем поручать управление поместьем Дейнов своему кузену?
– Потому что это не то дело, которое меня интересует, – урожаи, аренда, договоры, контракты. – Он покачал головой. – Вот крупная торговля это да.
– Торговля?
– Вас это удивляет?
– В некоторой степени.
– Потому что это неподходящее занятие для человека моего положения?
– Нет, потому что, помимо трудолюбивости, это требует определенной преданности делу. Когда мы встретились в первый раз, помнится, вы сказали мне, что ничему себя не посвятили, потому что для этого требуется слишком много усилий.
– Я лгал, – сказал он. – Я не собирался признаваться девушке, на которую мне очень хотелось произвести впечатление, что предпочел бы стать торговцем. Я был не настолько пьян.
Анна была уверена, что никогда в жизни не сможет понять, как нетрезвый человек определяет свою систему ценностей. Достаточно пьян, чтобы сделать ей предложение, но все же достаточно трезв, чтобы сохранить свой секрет.
– Почему вы этого хотите? – спросила она.
– Потому что то, что у вас есть, вы заработали собственными стараниями, – объяснил Макс. – И потому что то, что я мог бы заработать, не было бы связано с поместьем. И потому что я чертовски хорош в этом деле.
– Вы занимаетесь торговлей сейчас?
– Вы клянетесь сохранить это в тайне?
– Разумеется.
Он кивнул и потянулся за бокалом с вином.
– Я заработал приличные деньги за последние шесть лет. И все под именем мистера Джеремаи Блэкуотера.
– У вас есть еще одно имя? То есть вы пользуетесь псевдонимом? Вы это серьезно? – Она разразилась восторженным смехом, когда он кивнул. – О, это потрясающе! До этого я никогда не встречала человека, который выдавал бы себя за другого.
– А вы в этом уверены?
– Вы правы, – согласилась Анна. – Но зачем вам это понадобилось? Вас никогда не волновало мнение общества, так зачем же скрывать свои предпочтения и беспокоиться, что о вас подумают?
– Я в общем-то не беспокоюсь. Но из-за этого могут пострадать мои племянницы. – Он пожал плечами, словно испытав неловкость. Анна поняла, что этот разговор на самом деле был для него не таким легким, как он хотел показать. – Одно дело оставить приличное общество, и совсем другое – потащить за собой молоденьких девушек. У старшей через несколько лет состоится дебют.
Анна задумалась об этом. Дядя со склонностью к излишествам не принесет особого вреда своей племяннице, рассчитывающей на хороший брак. Дядя, замаравший свои руки торговлей, конечно, не превратит девушку в парию, но даст повод для разговоров и даже насмешек. Многие двери окажутся для нее закрытыми, а титулованные особы станут вообще недосягаемыми.
Она улыбнулась Максу, довольная им в данный момент по дюжине разных причин.
– Вот видите? И вполовину вы не такой уж порочный.
– Я рад, что вы так думаете. Это позволит мне завоевать ваше расположение до того, как я попрошу вас выйти за меня замуж.
Удивленная и в то же время слегка обиженная его непринужденностью, с которой была произнесена эта фраза, Анна метнула на Макса возмущенный взгляд.
– Не шутите о столь серьезных вещах. Это не….
– С какой стати я стал бы шутить?
– Вы это… – Она пристально взглянула в его глаза, но так и не смогла ничего понять. – Вы это серьезно?
– Возможно. – Он сделал глоток вина и посмотрел на нее поверх бокала. – А если серьезно? Если бы я сегодня вечером вдруг попросил вашей руки…
– Разумеется, я бы отказала вам, – прервала она Макса, но ее сердечко забилось сильнее. – Поверить не могу, что мы ведем подобный разговор.
– Вас это не должно удивлять, – пробормотал он, опуская бокал. – Ведь вам это не в диковинку.
Впервые он, будучи совершенно трезвым, коснулся вопроса женитьбы и подошел к этому достаточно близко.
– И причины моего отказа не изменились.
Он наклонил голову, вспоминая.
– Вы сказали «нет», потому что хотели иметь коттедж и собаку.
– Да, и потому что я не собиралась вращаться в высшем обществе и стать дамой полусвета.
– Отчего же? – Он отставил бокал в сторону с раздраженным видом. – Почему вы придаете такое значение мнению других?
– Я не….
– Почему вы привязываете себя к чьему-то узкому определению респектабельности и чести? Почему это имеет для вас значение?
Для нее имело значение не то, чтобы ее считали благородной или порядочной, ей хотелось просто не быть предметом обсуждения и досужих разговоров. Помимо этого, ее задело, что Макс столь снисходительно говорит о респектабельности и чести, словно женщина может отбросить их так же небрежно, как что-то ненужное.
– Вам хорошо говорить, – возразила она. – Вам нет необходимости беспокоиться о своей чести. Вы виконт. В глазах общества вы человек благородного происхождения. Вы имеете честь, которую с легкостью можно отбросить.
– Это не совсем…
– Более того, вы можете ее вернуть, если вам вздумается. Немного хорошего поведения, несколько слов раскаяния – и ваши прегрешения превратятся в юношескую опрометчивость. – Она махнула слегка дрогнувшей рукой. – Мальчишеские выходки и все такое. Теперь вы исправились, искупили вину, и общество вновь встречает вас с распростертыми объятиями.
– Это абсолютно не…
– Неужели вы полагаете, что к женщине, такой, как я, общество отнесется с таким же снисхождением? – настойчиво продолжила она. – Знаете ли вы хоть одну женщину, которой позволили полностью забыть о своем низком происхождении, или леди, которой позволили восстановить доброе имя после падения?
Он не ответил, то ли потому, что не нашелся с ответом, то ли просто устал от того, что его постоянно перебивают.
– Нет, – ответила она за него. – Нет искупления для падшей женщины, и нет признания для дочери известной куртизанки. Всю свою жизнь она обречена быть посмешищем.