Мы жили в двухэтажном доме в ста метрах от нее. Из окна открывался прекрасный вид на местный ландшафт. Порой мне даже доводилось наблюдать из окна лосей и медведей. Если я не был в школе, то чаще всего проводил время на рыбалке или охоте. Уже с детства я был самостоятельным, умел обращаться с оружием и чувствовал себя в лесу как дома.
* * *
Во время базовой подводной подготовки особые успехи я демонстрировал в тактике ведения боевых действий на суше. Ведь эти упражнения мало чем отличались от моих детских охотничьих вылазок. Хотя я и в воде чувствовал себя неплохо, но главным моим козырем были тренировки с оружием на суше, и эти мои навыки не остались незамеченными.
Когда я попал в DEVGRU, обычно меня назначали в головной дозор. Той холодной ночью в Ираке путь в шесть с половиной километров до пункта назначения занял около часа. Мы добрались до цели около трех часов ночи. Передо мной уже светились огни деревни, и, чтобы попасть туда, оставалось только пересечь шоссе.
Ветер носил по дороге пустые пластиковые пакеты. Из сточной канавы, проходившей вдоль дороги, пахло нечистотами. В прибор ночного видения мне хорошо были видны зеленоватые силуэты ближайших домов. Электрические провода, тянувшиеся вдоль дороги, ведущей в Сирию, сильно провисли. Все выглядело довольно ветхим и запущенным.
Подойдя вплотную к окраине деревни, группы начали распределяться по заранее назначенным целям. Я повел свою группу к дому, который нам предстояло осмотреть. Подойдя к тяжелой обитой железом калитке, я тронул ее рукой. Она со скрипом приоткрылась. Сквозь образовавшуюся щель я осмотрел двор. Там никого не было.
Во входной двери двухэтажного дома окошко с металлической решеткой, сквозь которое была видна прихожая. Пока я рассматривал ее, мои товарищи заглянули внутрь сквозь окна первого этажа.
Я медленно потянул на себя дверь. Она была не заперта. Взяв винтовку на изготовку, я задержался на пороге, чтобы осмотреться. Товарищ, шедший следом за мной, через плечо показал мне поднятый вверх большой палец. Перед тем как войти внутрь, я немного поморгал, чтобы прочистить глаза. Поверх зимней куртки на мне был надет довольно громоздкий жилет, к которому крепилась вся амуниция, но я старался двигаться бесшумно, словно кошка.
«Похоже, пока чисто», – подумал я.
Прихожая была довольно тесной. На полу стоял небольшой генератор. Из нее внутрь дома вели две двери. Одна была прямо передо мной, вторая – справа. Ее я оставил без внимания, потому что ее загораживал генератор. Я вошел в первую дверь.
Все мои чувства были обострены до предела. Я пытался расслышать малейший шум от движения внутри дома. В воздухе стоял запах керосина от кухонной плитки.
Я двинулся вперед. Казалось, что каждый мой шаг сопровождается жутким грохотом. В любую секунду навстречу мне мог появиться террорист с «поясом смертника», за каждой дверью мог поджидать враг с автоматом.
От внутренних помещений дома гостиную отделяла занавеска. Я терпеть не мог этих занавесок, потому что дверь давала хоть какую-то защиту, а из-за занавески за мной мог наблюдать противник, которого я не видел. Ему достаточно было только заметить мою тень, чтобы открыть огонь.
Дело близилось к развязке. В доме обязательно кто-то должен был быть. Возможно, обитатели уже услышали, как мы вошли. В ходе прошлых операций с «Дельтой» несколько наших парней погибли в похожих ситуациях, так как в домах их поджидала засада. Подобные уроки накрепко врезаются в память.
Я помедлил пару секунд, надеясь, что скрытый противник не выдержит и чем-то выдаст себя. Внутри дома зажегся свет. Я сдвинул вверх окуляры прибора ночного видения и медленно отодвинул занавеску.
Прямо у входа стоял высокий холодильник. За ним начинался коридор в виде буквы Г. Заметив перед собой приоткрытую дверь, быстро двинулся к ней, а остальные бойцы разбежались по другим комнатам. Мы с напарником оказались в спальне. Действовали молча, так как каждый из нас знал свои задачи.
На полу лежали три матраса. В тусклом свете я заметил пару глаз, наблюдавших за мной из темного угла комнаты. Это был молодой кареглазый мужчина с редкой порослью на щеках. Он явно нервничал; его взгляд бегал из стороны в сторону.
Мне показалось странным, что он просто сидит и молча наблюдает за нами, ничего не предпринимая.
В комнате оказались еще две женщины. Они тоже проснулись и смотрели на нас. Я быстро двинулся к мужчине. Было очевидно, что тут что-то не так, потому что мужчины обычно спят отдельно от женщин. Проходя мимо женщин, я сделал им знак рукой, чтобы они не двигались и молчали. Мужчина попытался что-то сказать.
– Тс-с-с, – прошептал я. Мне не хотелось, чтобы он разбудил тех, кто мог оказаться в других комнатах.
Мужчина не отрываясь смотрел на меня. Я схватил его за правую руку и рывком поднял на ноги, одновременно отбросив одеяло, чтобы убедиться, что при нем нет оружия. Прижав мужчину к стене, я сорвал одеяла и с женщин. Между ними лежала маленькая девочка пяти-шести лет. Одна из женщин схватила ее и прижала к груди.
Я отвел мужчину в угол комнаты, связал ему руки пластиковой лентой и надел на голову колпак, чтобы он не мог видеть. Пока я обыскивал его карманы, напарник наблюдал за женщинами. Я поставил мужчину на колени лицом в угол. Он опять попытался что-то сказать, но я прижал его лицо к стене, чтобы заглушить голос.
В дверь просунул голову командир нашего взвода.
– Что тут у вас? – спросил он.
– Боеспособный мужчина, – ответил я. – Продолжаю обыскивать помещение.
Пройдя в дальний угол комнаты, я вдруг заметил рядом с матрасом коричневую рукоятку автомата Калашникова. На стопке пластиковых пакетов лежали зеленый пояс для запасных магазинов и ручная граната.
– У нас здесь АК и граната! – крикнул я. Моей досаде на самого себя не было предела. Как же я не заметил этого сразу?
Мой напарник также не разглядел оружия, войдя в комнату. Обнаруженный нами мужчина, без сомнения, был боевиком, причем опытным. Он положил оружие так, чтобы оно находилось на расстоянии вытянутой руки, но не бросалось в глаза с первого взгляда.
Я боролся с желанием пристрелить его на месте. Но он знал правила, по которым мы обязаны действовать, и использовал их к своей выгоде. Мы не имели права стрелять в него, если он не представлял непосредственной угрозы. Будь он посмелее, то мог бы убить нас, едва только мы показались в проеме двери. Он знал, что мы находимся в доме, слышал, как мы входили, и решил спрятаться среди женщин.
После того как весь дом был обыскан, я отвел мужчину в другую комнату, чтобы допросить. Весь пол бы устлан коврами, а в центре лежала стопка матрасов. Стоявший на полу телевизор был включен, но ничего не показывал. Позвав переводчика, я снял с мужчины колпак. По его лицу катились капли пота, он часто моргал, привыкая к яркому свету.
– Спроси его, зачем ему гранаты и автомат, – обратился я к переводчику.