Остальных офицеров подбирал уже Муловский. При этом особое внимание он обращал на опыт дальних плаваний, теоретическую подготовку и особенно – на умение вести опись побережий и островов.
Третьего февраля 1787 года Муловский представил в Адмиралтейств-коллегию список штаб– и обер-офицеров, изъявивших желание отправиться в дальний вояж. В него вошли, не считая офицеров «Смелого», четыре штаб-офицера, двенадцать лейтенантов, десять мичманов и один «морской артиллерии констапель».
По такому же принципу вёлся и отбор нижних чинов. Подавляющее большинство их являлось участниками средиземноморских походов. Общее число участников экспедиции составило 545 человек.
Суда экспедиции усиленно готовились к плаванию. Днища обшивали медью, меняли рангоут и такелаж, укрепляли корпус. Отправиться в плавание предполагалось осенью 1787 года. В декабре планировался выход судов экспедиции из Англии. Далее намечалось проследовать к мысу Доброй Надежды, пополнить запасы и взять курс к дальневосточным берегам. На подходах к ним транспортное судно «Смелый» должно было отделиться от отряда и самостоятельно следовать в Петропавловск-Камчатский с орудиями для крепостной артиллерии.
Специальным указом Екатерины II предусматривалось поощрение начальника экспедиции. «…Когда пройдёт он Канарские острова, – говорилось в указе, – да объявит себе чин бригадира; достигши мыса Доброй Надежды, возложить ему на себя орден Святого Владимира 3-го класса; когда дойдёт до Японии, то и получит уже чин генерал-майора». На монетном дворе спешно изготовлялись «потребные гербы для ознаменования открытия островов…»
Особое внимание было уделено подготовке к научной работе. Известный российский естествоиспытатель и путешественник Пётр Паллас разработал при участии Муловского инструкцию по предстоящим наблюдениям. Для научной цели решено было пригласить участника третьей экспедиции капитана Кука профессора Георга Форстера, проживавшего тогда в Вильно.
Для переговоров с Форстером выехал сам Муловский. Переговоры имели успех. Знаменитый профессор не только согласился отправиться в кругосветное плавание как натуралист, но и вызвался добровольно возложить на себя обязанности ботаника и историографа экспедиции. Единственно, что смущало профессора, так это финансовый вопрос.
– Но ведь коллегией решено вам, как человеку учёному и достойному, а также опытом изведанному, положить жалованье в три тысячи рублей ежегодно. Неужели мало? – удивился капитан Муловский.
– О нет, – замахал руками Форстер. – Это более чем достаточно для такого скромного человека, как я, но дело в том, что пока я не выплачу пять тысяч четыреста рублей учреждённому в Польше воспитательному дому, я не могу покинуть Вильно!
– Откуда же долги такие? – удивился Муловский, наслышанный о скромном образе жизни учёного.
– Занял на переезд жены и перевоз имения в Германию.
– Мы согласны выдать деньги тотчас!
Муловский раскрыл дорожную сумку, достал увесистый кошель и быстро отсчитал червонцы.
– Получите!
Долго ещё сидели над картами и книгами Муловский с Форстером. Поговорить им было о чём!
Тогда же ими было решено поддерживать между собой постоянную связь через посла Штакельберга. Договорились, что Форстер самостоятельно доберётся в Англию, где закупит необходимые инструменты, и будет ждать судов экспедиции. Кроме того, Форстер предложил пригласить в плавание известного астронома Бейли (тоже участника экспедиции Кука), которого он взялся уговорить, а также профессора медицины Соммерса, «не токмо искусного как хирурга, но и анатома животных».
Договорившись с Форстером, Муловский поспешил на перекладных обратно. Дорог был каждый день! Скоро капитан был уже в Кронштадте и опять погрузился в круговерть дел. Легко ли ему приходилось? Наверное, нет. Но с уверенностью можно сказать, что это – самое счастливое время для Муловского. Никогда мечта всей его жизни не была так близка к воплощению, как теперь!
Подготовка экспедиции близилась к завершению. Суда вот-вот должны были поднять вымпела и выйти на внешний рейд. До начала плавания оставались считанные дни, когда пришло известие о начале войны с Турцией. Буквально на следующие сутки последовал указ: «Приготовленную в дальнее путешествие под командою флота капитана Муловского экспедицию по настоящим обстоятельствам повелеваем отменить и как офицеров, матросов и прочих людей, для сей экспедиции назначенных, так суда и разные припасы, для неё заготовленные, обратить в число той части флота нашего, которая, по указу нашему от 20 числа сего месяца, Адмиралтейской коллегии данному, в Средиземное море отправлена быть долженствует».
– Ничего, Гриша, – как мог успокаивал своего воспитанника граф Чернышёв. – Будем живы, после войны непременно экспедицию произведём!
Флагманский корабль Муловского тем временем в срочном порядке переоборудовали в госпитальное судно для Средиземноморской эскадры. «Соловки» и «Турухтан» готовили для перевозки пороха и артиллерийских припасов, а «Сокол» – для доставки в Средиземное море провизии. Русское правительство приняло решение о посылке в Средиземное море эскадры кораблей Балтийского флота под командованием адмирала Грейга, и подготовленные к дальнему плаванию транспорты оказались очень кстати.
Сам же Григорий Муловский был назначен капитаном 74-пушечного линейного корабля «Мстислав», который также готовился к походу в составе эскадры Грейга. Война есть война, и морской офицер всегда должен быть готов к ней. Незадолго до выхода в море Григорий Иванович был помолвлен. Свадьбу решено было справить после возвращения жениха из похода.
И вновь судьба преподнесла Муловскому неожиданность. Когда эскадра уже была готова к отплытию, а передовой отряд 100-пушечных кораблей ожидал главные силы в Копенгагене, пришло известие о нападении Швеции на Россию. Экспедицию в Средиземное море пришлось в срочном порядке отменять, а её кораблями усиливать Балтийский флот, который готовился к жестоким боям с вероломным врагом.
В день официального оглашения манифеста о начале войны со шведами Кронштадтская эскадра под командованием адмирала Грейга снялась с якоря и взяла курс к выходу из Финского залива. Там вот-вот должен был показаться шведский флот, спешащий нанести удар по Санкт-Петербургу…
На военном совете, состоявшемся перед выходом в море, Грейг ставил капитанам задачи на случай баталии с неприятелем. Согласно диспозиции «Мстислав» Муловского занимал место за флагманским кораблём Грейга «Ростислав».
Сражение при Гогланде было жестоким и кровавым, «Мстислав» сражался отчаянно. На нём уже было двадцать восемь убитых и более шестидесяти раненых. Число пробоин давно перевалило за сотню, но Муловский и не думал отступать! Его корабль сражался сразу с несколькими вражескими судами и в трудные моменты прикрывал своего флагмана. Подавая пример подчинённым, Муловский всё время находился там, где было наиболее опасно, и хладнокровно руководил сражением.