– Я вам скажу больше. Вполне возможно, гибель Любы Крестовой и инцидент с вашей компьютерной сетью связаны между собой.
– Вы думаете? – Доктор выдвинул ящик стола, достал пачку Мальборо: – Вообще-то я бросил. Иногда только. – И виновато улыбнулся.
– Я тоже иногда только. – Ухмыльнулся в ответ Ерожин: – Если угостите, подымлю с вами.
Родин долго искал зажигалку, нашел, и мужчины закурили. Иван Семенович с наслаждением затянулся и откинулся в кресле. Петр не торопил доктора. В кабинет несколько раз заглядывали, но Родин жестом давал понять, что занят. Заговорил он тихо, словно Любовь Крестова лежала здесь в кабинете:
– Попала она ко мне в отделение просто. Я позвонил своему другу на кафедру в медицинский институт. Просил прислать мне девчонку с сердцем. Он Крестову ко мне и направил. Она была удивительной девушкой. У нас тяжелое отделение. Больные не всегда опрятны. У молодежи это вызывает брезгливое чувство. А Люба возилась с самыми беспомощными, словно это больные ее родители. Хотя она практически сирота. Мать умерла, отец алкоголик.
Ерожин раскрыл блокнот:
– Вы не могли бы дать мне координаты вашего друга, который направил к вам Крестову?
– Пожалуйста. Вениамин Платонович Строгов. Кафедра общих болезней Первого Медицинского.
Петр записал фамилию и телефон профессора:
– Спасибо, доктор. Теперь о личной жизни девушки. Я слышал, она собиралась замуж…
– Да собиралась, и выглядела очень счастливой. Мы все улыбались, глядя на нее. Лишь в последнюю смену перед гибелью Любу словно подменили. Бледная, лицо каменное. Раньше ее такой никто не помнил…
– Может, с женихом поссорилась? Молодые часто воспринимают размолвки трагично.
– Вполне допустимо. Но жениха Любы я не встречал. Не смею утверждать, но один раз я видел, как она уселась в шикарный серый автомобиль. Возможно, за ней жених и приезжал. Но разглядеть его мне не удалось. Хотя не скрою, в машину заглянул. Мне было по-человечески любопытно, кто ее избранник…
– Марку машины не запомнили?
– Нет. Помню, заграничная. Наши «Волги» и «Жигули» я знаю, а иномарок нынче много развелось. Всех не изучишь. Большая и серая. – И Родин выразительно посмотрел на часы.
– Еще минуту, – Ерожин сделал пометку в своем блокноте: – С кем из работников Центра, она, по-вашему, поддерживала не только служебные, но и личные отношения?
– Она всех у нас в отделении привечала. А из чужих, часто бегала в главный корпус к нашему гению. Очень любила посидеть у него возле компьютера.
Ерожин привстал с кресла:
– К Логинову?
– К нему. Мне кажется, что девушка даже ему немного нравилась.
– Почему вам это кажется?
– Люба была немножко кокетка. Знаете, красивые девушки подсознательно используют свои чары. Она обожала фотографироваться, а Логинов прекрасный фотограф. У него был цифровой аппарат, и он ее часто снимал.
– Очень любопытно. А романа у них не случилось?
– Нет, что вы. Люба готовилась к свадьбе, и очень любила своего жениха.
– Она, может, и любила, а Логинову зачем просто так с ней возиться? – Петр специально провоцировал доктора в надежде узнать побольше. Но Родин его разочаровал:
– Борис Федорович характер имел раздражительный, а вот к Любочке относился тепло. Бывает же такое…
– Почему имел? – Ерожин погасил сигарету и внимательно посмотрел в глаза доктору: – Вы думаете, Логинов мертв?
– Сами посудите, здесь черти что твориться, а его уже несколько дней не могут найти. Поневоле мысли приходят невеселые…
Ерожин заглянул в свой блокнот:
– Любу обнаружила нянечка. Если не ошибаюсь, ее фамилия Воронкова?
– Да, ее нашла Ирина Владимировна.
– Могу я повидать эту женщину?
– Воронкова на пенсии, но вам повезло. Она подрабатывает несколько месяцев в году, и сейчас в отделении.
Ерожин поднялся:
– Спасибо, Иван Семенович. Если больше ничего вам на память не приходит, я бы поговорил с нянечкой.
Ирина Владимировна Воронкова оказалась высокой, прямой, как жердь, старухой. Она привела Ерожина в процедурную. В комнате только закончили ремонт и еще не пользовали. Нянечка усадила подполковника на диван, укрытый пленкой от строительной пыли, и уверенно заявила:
– Любашу ее любовь и привела к гибели.
– Почему вы так думаете? – Приступил к допросу сыщик.
– Больно она радовалась жизни. Господь ее и прибрал. Была она невестой человека, а стала невестой Христовой. Господу виднее.
Ерожин попытался вернуть старушку с небес на землю:
– Она не рассказывала вам, кто ее жених?
– Любаша не из тех барышень, что треплют о личном налево и направо. Она была девушкой скромной и ушевной. Оттого Господь ее и полюбил. Невестой Христовой не всякая станет. Да, она знала, что ее ждет. Весь тот день к встрече с Господом готовилась. Никому слова не сказала. Обычно разговорчивая была, а тут словно предчувствовала….
Петр решил уже прощаться, поскольку не был склонен к мистическим беседам. Но старуха неожиданно выпалила:
– А жениха ее земного я видела.
– Видели? – Переспросил Петр.
– Видела. Он ее как-то ночью встренул. Одной-то страшно через лесок. А я тоже смену закончила. Вот ее Сергей подвез и меня до метро.
– Вы и имя запомнили?
– На память не жалуюсь. – Поджала губы Ирина Владимировна: – Точно Сергей. Высокий, красивый парень. Только волосы, как у девчонки, в косицу заплетены. Ну, художники народ с придурью.
Ерожин не верил своим ушам:
– Он художник?
– Живописец вроде. А точнее не скажу…
– На чем же он вас подвез?
– В люльке подвез. Мне поначалу в эту люльку садиться было как-то боязно, но я подол подоткнула и пристроилась. До самого метро докатил. Ветер сильный, а так ничего…
Петр не сразу сообразил, что речь идет о мотоцикле с коляской. И на всякий случай решил уточнить:
– На мотоцикле?
– На нем самом.
– Ирина Владимировна, все, что вы сейчас мне сказали, очень важно. Вспомните, где Сергей работал?
– Работал, кажись, на заводе. На каком, не спрашивала.
– Может, адрес свой называл?
– С чего он будет посторонней бабке адрес называть? Не в гости же старую каргу приглашать.
– А Люба случайно не говорила, где живет ее жених?
– Как-то говорила, что на выходные за город ездит. Вроде по Егорьевскому шоссе. Может, к нему, а может, родственник у нее там какой. Не хочу врать.