Бобров дал команду оперативной группе на выезд, а сам остался в отделе, считая, что и без него управятся. Но ехать все же начальнику пришлось. Следователь Волков сообщил минут через тридцать после выезда, что убитым оказался известный артист кино Егор Александрович Шемягин. Рядом с ним найден пистолет, из которого артист и застрелен.
– Опять заказное, – проворчал Бобров и надел пальто. Ехал начальник отдела на место происшествия совсем не потому, что сомневался в профессиональных возможностях подчиненных. Он понимал, что известное имя жертвы привлечет внимание общественности и его личное неучастие воспримется, как признак лени и равнодушия. А это навредит всем.
Ночью в придорожном лесочке, где лежал застреленный в голову артист, выпал первый снежок, но к утру растаял. Собака дотащила кинолога до обочины Киевского шоссе и, потеряв след, заскулила. Кто укатил от обочины, преступник ли, застреливший кинознаменитость, или тот самый информатор, что отправился в лес по прозаической нужде, теперь уже не понять. Труп давно окоченел и по предварительным соображениям судмедэксперта пролежал в лесу не менее суток. К полному удовольствию Никиты Васильевича место гибели артиста оказалось на редкость безлюдным. Предзимнее время года дает природе недолгий отдых от нашествия горожан. Грибов уже не отыщешь, а на лыжи еще не встанешь. Поэтому ни журналистов, ни толп зевак отгонять от убитого не пришлось. Кроме пистолета и тела, одну существенную улику Волкову удалось добыть. Уликой этой оказалась пачка «Мальборо» с двумя намокшими сигаретами. Пачка оказалась простреленной в самой серединке и валялась за пеньком.
Оставив команду дорабатывать лесок, Никита Васильевич, как водится, не простившись, велел везти его в город. По дороге он связался с паспортным столом и выяснил, где прописан Егор Шемягин. Не заезжая в управление, Бобров прямиком направился на Таганку. Позвонив в дверь дома на Марксистской улице, он опасался встретиться с вдовой, но открыл ему пожилой мужчина. Бобров показал удостоверение и попросил разрешения войти.
Мужчиной оказался отец Егора, Александр Ильич Шемягин. Хозяин не выразил никаких чувств по поводу появления полковника милиции, а молчаливым жестом указал на дверь гостиной. Мать убитого отсутствовала. Как потом узнал Бобров, женщина помогала дочери, сестре артиста, с маленьким ребенком в квартире зятя. Дом Шемягиных никак не походил на салон кинозвезды и выглядел стандартным жилищем московской трудовой интеллигенции. Мать Егора работала старшей медицинской сестрой в госпитале, а отец – помощником мастера цеха на обувной фабрике. Бобров вскоре узнал, что сын редко бывает у родителей, а живет у женщины. Отношения их никак не оформлены, но тянутся уже несколько лет. Бобров не смог выяснить адрес, по которому Шемягин жил де-факто, потому что родители Егора адрес не знали. Знал отец артиста лишь имя женщины, с которой, по его словам, «путался» их сын. Женщину звали Соней, и папаша этой Сони ходил в больших начальниках.
– Кажется, по вашему ведомству шишка, – припоминал Александр Ильич.
Бобров выяснил, что хотел, и наконец сообщил Александру Ильичу горестную весть. Видимой реакции на страшное известие у родителя кинозвезды Бобров не заметил, что даже у старого сыщика вызвало некоторое удивление.
– Он для нас с матерью умер давно, – сурово признался Александр Ильич. – Виноват я сам. Хотел мужика вырастить, а вырастил проститутку. Полковник не стал уточнять причину подобного отношения отца к сыну, а быстро попрощался и вышел на улицу.
К вечеру лаборатория выдала первые результаты. Боброва они удивили. На пистолете остались отчетливые отпечатки пальцев самого артиста, а в его крови заметная доля спиртного. Версия напрашивалась веселая: напился и застрелился.
Представители богемы нередко экзальтированны и непредсказуемы. Поэтому версию о самоубийстве Бобров полностью отвергать не стал. Но две странности приметил. Первая – как. Шемягин попал в лесок? Никита Васильевич рассуждал так: «Если артист приехал на такси, то значит, мысль о самоубийстве он вынашивал заранее. Почему тогда он выбрал именно этот лес? Обычно артистические натуры если и задумывают уйти из мира живых, то стараются сделать это эффектно. А тут ни души и, случись снегопад, труп мог бы остаться до весны незамеченным».
Второй странностью, по мнению Никиты Васильевича, явилась пачка «Мальборо». Если смотреть на дело по-житейски, то ничего удивительного в том, что артист курил американские сигареты, конечно, нет. И вовсе не это озадачило полковника. Ему показалось невероятным желание самоубийцы проверить оружие на меткость огня, перед тем как пустить себе пулю в лоб. На пачке тоже остались отпечатки пальцев Шемяги-на. Выходит, что он перед смертью упражнялся в меткости… – Бобров подозревал, что люди искусства сильно отличаются от простых смертных, но чтобы уж до такой степени – не верил.
В конце рабочего дня маленькое застолье начальник все же организовал, но выпили не за его здоровье, а за упокой Шемягина. Егор сыграл в сериале роль следователя, и его уход из жизни некоторым образом профессионально касался присутствующих. Недостаток внимания к личному торжеству полковника с лихвой компенсировался в мансарде на Масловке. Кира постаралась с ужином, и они очень мило провели вечер, строя планы на будущую совместную жизнь.
На следующее утро начальнику отдела раскрытия убийств пришлось дать сведения в прессу. Вместе с пресс-секретарем Петровки они сочинили уклончивое сообщение: «Вчера, при невыясненных обстоятельствах, погиб артист Егор Шемягин», и все. Днем журналисты обрывали телефон Боброва. Никита Васильевич спрятался и никому никаких интервью не давал. Полковник ждал только одного звонка. Он хотел услышать голос Сони, дочери таинственной шишки из их ведомства. Но женщина, с которой, по словам Ше-мягина-старшего, «путался» их сын, не позвонила. Нашлась Соня только в воскресенье и к огорчению Боброва, не сама Соня, ее труп. А огорчило полковника известие, что злополучная Соня ни больше ни меньше, а дочка генерала Грыжина. Нашли ее не работники уголовного розыска, а брат Сони Николай Грыжин. Он заехал за сестрой, о чем они заранее условились, и долго звонил в дверь. Сестра не открывала. У Николая имелся ключ от квартиры, и он, не дождавшись реакции сестры, открыл дверь своим ключом. Софья Ивановна Кадкова, урожденная Грыжина, лежала в своей постели с простреленным сердцем. Никаких следов грабежа или взлома в квартире брат покойной не обнаружил. Не обнаружили их и сотрудники Боброва. Соня была застрелена из того же пистолета, что нашли возле мертвого артиста.
Никита Васильевич прервал свой воскресный отдых и поехал на работу. Он даже не ворчал, что ему помешали полноценно провести выходной. Бобров сохранил к отставному заместителю министра человеческую симпатию и ему было искренне жаль генерала.
Теперь загадочная смерть в подмосковном лесочке получала объяснение. Шемягин застрелил свою подругу и покончил с собой. О чем Николай Грыжин и поведал отцу, заехав с тяжелой вестью на финал семейного торжества в дом Аксенова.
К концу дня в управление прикатил Ерожин. Петр Григорьевич попал на место происшествия, и у него имелась своя версия преступления. Подполковник не верил в самоубийство артиста. Не верил он и в то, что Соню застрелил Шемягин.