Главным образом он ей понравился тем, что его можно было спрятать под одежду почти незаметно.
– Это – «диллинджер», – сообщил Эбрахам. – Неплохой выбор для леди – можно спрятать под корсаж и за подвязку чулка. Самовзвод – что тоже хорошо. Правда, старый, переделывался из капсюльного под центральный бой. Да и калибр неходовой – двадцать пятый, мух бить в самый раз… Так что отдам всего за два доллара и патронов с десяток отсыплю в придачу.
Когда они вышли, Мария спрятала покупку в муфту. Устюжанин недовольно покачал головой.
– Видели, сколько добра в лавке старины Эбрахама? Это все сюда принесли те охотники за золотом, которым не повезло и они вернулись ни с чем, а свое оружие продали почти за бесценок, чтобы добыть несколько лишних монет на обратную дорогу. А кое-что сюда приволокли индейцы-носильщики, подобрав брошенное добро на стоянках или… раскопав под снегом тех, кому совсем не повезло…
…– Мэри, ну что ты там? – проворчала из груды одеял Китти, отвлекая её от воспоминаний. – Ну, хочешь, я возле Ника лягу. От него тепла побольше, чем от тебя.
Устыдившись, Маша полезла в палатку.
Устроившись среди одеял, как белка в гнезде, девушка услышала, как Ник вполз внутрь вслед за ней. Вдруг она почувствовала, как его пальцы осторожно дергают одеяло.
Подавив крик, намертво вцепилась в грубую ткань.
– Маша, – его голос звучал насмешливо, но сочувственно, – я не интересуюсь вашими прелестями, но мы должны укрыться одним одеялом. Тогда нам будет проще согреться.
Она быстро отпустила одеяло, кляня себя за ханжество и глупость. Блондин был прав. Впрочем, ей сейчас было даже жарко. Несколько секунд он возился, расправляя и подворачивая одеяла, а затем, наконец, затих; его теплое дыхание шевелило волосы у нее на затылке. Доставать «диллинджер» и класть между ними девушка, разумеется, и не подумала…
…Ночью она то просыпалась, то засыпала снова, пока в какой-то момент жуткий и пугающий волчий вой внезапно не разбудил ее. Она так и не поняла, приснился он ей или и в самом деле волки пожаловали поближе к двуногой добыче.
* * *
Еще сутки спустя
Китти лежала, завернувшись в одеяло, и смотрела вверх на прогибающуюся под тяжестью снега крышу палатки. Рядом легко и ровно дышала Мария, погруженная в глубокий, безмятежный сон.
К вечеру буря наполнила воздух колючими кристалликами льда, устроила такую круговерть, что на расстоянии вытянутой руки невозможно было ничего разглядеть. Николай забеспокоился.
– Не нравится мне все это. И индейцам тоже. Как бы нас всех тут не завалило. Завтра, как только рассветет, переберемся в другое место.
Искать другое место сейчас, после длительного подъема, было нереально. Во-первых, начинали сгущаться сумерки, во-вторых, девушки так устали, что заставлять их идти дальше было бесчеловечно. Собаки тоже нуждались в отдыхе, и их надо было покормить.
Путешественники находились на территории Канады.
Над таможней развевался флаг доминиона с кленовым листом. Им пришлось долго стоять в очереди, чтобы взвесить провиант и заплатить за въезд. Паспортов и прочих бумаг с них не брали, да и зачем? Вокруг них лежали кучи вьюков с провизией, из каждой торчал высокий шест. Николай сообщил:
– Видите? Эта палка нужна, чтобы можно было отыскать провиант под снегом. Хотя не всегда помогает. Снежный покров может достигать на Чилкуте шестидесяти футов.
– Шестьдесят футов?!
– Да. Без малого тридцать аршин по русскому счету.
У Марии задрожал голос. Ужасная мысль пришла ей в голову. Ведь её жених тоже должен был проходить здесь. Благополучно ли он перешел через перевал? А вдруг так же, как юноша, которого они спасли, и другие, кто выбился из сил и не мог подняться, остался на обочине дороги и замерз? Бог весть когда она еще сможет это узнать!
Китти устроила себе теплое гнездышко из одеял и свернулась в нем калачиком.
За стенами палатки свистел ветер, холодный воздух проникал в щели, и, несмотря на горящую печку, было холодно. Русская сладко потянулась во сне и перевернулась на другой бок.
Китти понемногу перестала дрожать и задремала. Но сквозь полусон она услышала странный, леденящий душу грохот. Девушка затаила дыхание.
Внезапно острая боль пронзила ногу Китти. Она очнулась, и в эту секунду под давлением огромной массы снега обрушился потолок и расплющил ее, сдавил грудь, ноги, голову. Дышать становилось все труднее.
– О господи!
Китти вдруг поняла, насколько страшно то, что произошло. Они с Мэри живьем были похоронены под снежной лавиной!
Мария проснулась от сильного удара и криков Китти. Чудовищная сила придавила ее к земле и лишила возможности двигаться и дышать.
– Моя нога! Боже мой! Нас засыпало, засыпало!
Она услышала в стороне от себя стенания Китти и попыталась подползти к ней, но поняла, что свобода ее передвижений ограничена всего несколькими вершками.
Снежный обвал. Подвижная масса снега сползла с горы и подмяла под себя хрупкую палатку с двумя несчастными, беспомощными девушками.
Как ни странно, Маша не впала в панику. Ее голова работала четко и бесстрастно, как часы. Воздух. Благодаря тому что она успела инстинктивно выставить вперед руку, между крышей палатки и ее локтем сохранилось небольшое воздушное пространство. У Китти, наверное, тоже есть небольшой запас воздуха, раз она в состоянии так кричать. Но на какое время его хватит? Вряд ли надолго. К тому же Китти, похоже, покалечена.
Маша попыталась шевельнуться, но вдруг сердце сжало ледяными тесками. Она вспомнила, что палатка, в которой спали носильщики, была разбита совсем рядом. Если ее тоже засыпало, им с Китти неоткуда ждать помощи.
– Китти, что с тобой?
В ответ – лишь слабый хруст снежной массы…
Так, надо успокоиться. Кто-нибудь обязательно их откопает. Тот же Николай. Раз его нет с ними в палатке, значит, он снаружи. Впрочем, блондин мог оказаться в палатке носильщиков.
Дрожащим от страха голосом она принялась звать Николая. Голова уже начала болеть от нехватки воздуха. Грудь сдавило и жгло огнем.
– Николай! Николай!
Ну вот, воздух кончается. Через несколько минут они с Китти задохнутся. Мария подумала, что именно так себя, наверное, ощущает приговоренный к смерти, когда веревка уже накинута на шею. А она должна умереть, не совершив никакого преступления, кроме разве того, что полюбила и соединилась с любимым без церковного благословения.
Ее сознание застилало туманом. Только крики Китти моментами возвращали ее к действительности. Или, может быть, это был ее собственный голос?
– Мария! Ради бога, это вы? Продолжайте кричать, и я найду вас.
Палатка приподнялась. К ней протянулись руки. Они раскидали остатки влажного снега, выдернули ее из этой тесноты и подняли над землей в черное ночное небо, усыпанное холодными яркими звездами.