…– Раба божья Мария, имеешь ли желание, благое и непринужденное, и твердую мысль взять себе в мужи сего раба божьего Димитриоса, которого пред собою здесь видишь?
– Да… – произнесла Маша одними губами, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
В этой крошечной часовне, вернее, хижине, с маленьким иконостасом и распятием на стене, их венчал молодой чернобородый священник, отец Георгиос, поп из греческой общины Окленда, прибывший сюда, чтобы заработать на постройку нового храма…
Он взял за обряд немало – полфунта золотого песка – пожертвование на строительство церкви. Но он радовался и тому, что может совершить тут, в ледяных пустынях, таинство православного брака. Не меньшую радость вызвало у него то, что Мария в одиночку предприняла многотрудное путешествие за полмира, чтобы разыскать своего жениха. Молодой греческий батюшка, напоминающий ветхозаветного пророка, оказался в душе романтиком.
Добран, старатель-серб, живший по соседству с Джилли, был приглашен на роль свидетеля.
Свадебный наряд невесты состоял из голубой саржевой юбки и белой шелковой кофточки с большим кружевным воротником.
Джилли дала Марии большую зеленую шелковую шаль. Венок из искусственных цветов венчал высокую прическу, сделанную обрадованной Китти. Однако, оглядев себя в маленьком зеркальце, невеста увидела, что лицо ее бледно и печально, а губы дрожат. Она была готова расплакаться.
В то время как голос святого отца то поднимался до небес, то затихал почти до шепота, Воронова была погружена в свои мысли.
Она ощущала на пальце тяжесть обручального кольца. Его за полчаса сделал по заказу молодоженов Олаф Фигнер, местный кузнец-датчанин.
Грубоватое и массивное, оно больше подходило мужской руке, чем женской. Мимолетно вспомнила о тете Христине. Той было бы скорбно видеть, в какой спешке и нищете выходит замуж ее любимая племянница. А что бы сказал Николай? Мария чувствовала, что ее сердце готово разорваться от боли. Постаралась отогнать от себя мысли о голубоглазом блондине. Если она будет думать о нем, то не выдержит и расплачется. Как будто издалека до нее донесся голос священника: он правил службу на английском, ибо почти не знал русского, а они – греческого…
– Ну вот, теперь вы муж и жена. Раб божий Димитриос, поцелуйте свою супругу. Сейчас для этого самое подходящее время.
– Да, конечно.
Он поцеловал ее. Новобрачная ощутила прикосновение сухих губ и невольно вспомнила нежные, страстные поцелуи Николая. Джилли, явившаяся с Робертой на руках, счастливо улыбнулась, вздохнула и сказала:
– Теперь ты замужняя женщина, к добру это или к худу. Надо надеяться, что к добру. Давайте поедем ко мне и выпьем по глотку шампанского. Еще есть лососина. Так что можно устроить настоящий свадебный ужин.
Дмитрий озабоченно ответил:
– Мы были бы очень рады, но, к сожалению, у нас совсем нет времени. Я обязательно должен сегодня же вернуться назад. Меня ждут, я ведь не предполагал, что женюсь сегодня.
– Ты стал настоящим американцем, – произнесла Мария со смесью иронии и неодобрения. – Такой же деловой и упорный… Би-изне-еес! – произнесла она, растягивая гласные.
– Да, да, бизнес, если угодно, – рассеянно кивнул молодожен. – Пойдем, Мария. Нам надо спешить.
Они вышли на улицу. Их уже ждала телега, запряженная парой мелких лошадок, которую Дмитрий нанял, чтобы перевезти Машу и ее багаж на участок. Добран, приподняв шляпу, поклонился дамам и направился к дверям кабака.
– Любимая, сейчас мы заедем за твоими вещами и сразу же тронемся в путь. Пусть Джилли поедет с нами на телеге, если хочет.
– Хорошо.
Казалось, что они случайные знакомые, старательно придерживающиеся правил хорошего тона по отношению друг к другу.
В молчании ехали к дому Джилли. Воронова смотрела прямо перед собой, не видя ничего вокруг: ни грязи, ни уличной толчеи, ни неба, раскинувшегося над их головами высоким, чистым куполом.
Но сегодня красота окружающей природы не волновала ее. Наконец-то она вышла замуж за Дмитрия. Случилось то, о чем так долго мечтала, ради чего пустилась в это опасное путешествие, перенесла столько мук, тревог и еще бог весть чего. Но никакой радости или хотя бы душевного спокойствия отчего-то не испытывала. Наоборот, в её сердце теснилась странная смесь разочарования, облегчения и безысходности.
Когда Дмитрий грузил вещи на телегу, Джилли подошла к бывшей соседке и обняла за плечи:
– Мэри, я очень рада за тебя. Не говорила этого раньше, но я беспокоилась. Теперь же, когда ты благополучно вышла замуж, я спокойна. Будем надеяться, что твоему Дмитрию улыбнется удача и ты, сидя на веранде своего трехэтажного особняка, будешь пить чай из чашек настоящего севрского фарфора и вспоминать нашу с тобой жизнь…
Мария попыталась улыбнуться. Разве Джилли не знает, что у неё уже был особняк и дорогой фарфор?
– Пусть и у вас с Робертой все будет хорошо, – смахивая слезу, сказала она. – Ты тоже не забывай меня. И… приезжай ко мне в гости, слышишь?
Женщины обнялись и прослезились.
– Джилли, если ты увидишь Ника Рашенза… мистера Устюжанина, скажи ему, что я вышла замуж и что у меня все хорошо. И… что я очень счастлива.
– Ладно. – Как показалось Маше, в голосе Джилли не было уверенности.
– Не забудь, пожалуйста, очень счастлива.
– Не беспокойся, я все сделаю. А ты береги себя, тебе надо хорошо питаться и пить молоко, чтобы не было цинги и…
Потом она попрощалась с Китти, которая отмалчивалась и ограничивалась дежурными поздравлениями. И когда телега тронулась, молча помахала рукой. А про себя подумала, что так и не смогла толком отблагодарить свою подругу и спасительницу, объяснить ей, такой умной и образованной, то, что было давно ясно ей, канзасской девчонке и наполовину цыганке, еле умеющей читать и писать. А именно, что Бог послал Мэри этого славного парня, Ника Рашенза, чтобы прожить с ним всю жизнь, забыв о придурочном юнце, который отправился за золотом за полмира, бросив её. Но что уж теперь говорить: судьба решила так, а не иначе.
* * *
Пара изможденных исландских пони с трудом тащила тяжелую колымагу по неровной дороге, колеса скрипели на колдобинах. Мешки, наскоро и небрежно уложенные, перекатывались с места на место, рискуя вывалиться в грязь.
– Хорошо, что ты приехала с большим запасом провизии. Его хватит на то, чтобы прокормиться… А то я уже выгадывал, как сэкономить при очередной закупке продовольствия, – говорил между тем Дмитрий.
Он даже сейчас говорил и думал о деньгах! Мария не могла справиться с закипавшей злостью. Однако, как бы то ни было, теперь они женаты, и господин Арбенин больше не властен над ее судьбой. Хотя бы за это можно благодарить Бога! К тому же Дмитрий, приехавший сюда без денег, кое-чего достиг, так что, может, скоро они и в самом деле вернутся в Россию с богатством…