И психика Ильи не выдержала тяжелейшего напряжения последних суток. Он заорал и бросился со всех ног к водонапорной башне. Ведь это было так очевидно! Вот она – кирпичная защита, можно сказать средневековая крепость. И, что важно, высоченная. Достаточно забраться в окно, залезть наверх, и никакая «гадюка» не страшна. Продолжая вскрикивать от непреодолимого чувства ужаса, Дергач пулей, не ощущая под собой ног, пролетел до стены башни и с разбегу вскарабкался на подоконник. Точнее, на нижнюю часть оконного проема, где когда-то крепилась рама.
От гибели его спасло лишь то, что проем располагался высоко, на уровне почти двух метров. Взбираясь на кирпичную стенку, Илья сбавил темп, к тому же сильно ударился коленкой. Этот болезненный удар слегка привел его в себя, вернув чувство предосторожности. Матюкнувшись, он выпрямился в проеме и, опершись рукой на боковую стенку, заглянул вниз.
И оцепенел. Уже приподнятая для прыжка нога зависла в воздухе, а готовый вырваться крик застрял в глотке. Внизу перед ним, вместо надежного бетонного пола, клубилось нечто голубовато-зеленое, похожее то ли на дымку, то ли на туман. Через пару секунд, вглядевшись, Дергач понял, что под легкой дымкой скрывалась более плотная субстанция, напоминающая по консистенции желе. Или студень.
«Студень»! Черт!! Он едва не вляпался в «ведьмин студень»!
Непроизвольно отшатнувшись, Илья шагнул назад и чуть не вывалился из проема. Судорожно уцепился пальцами за выступающий кирпич, оглянулся и… обмер. В этот миг он понял, что значит выражение «леденящий душу страх». Оно всегда казалось ему слишком литературным и надуманным. Но теперь он сам оледенел от ужаса до кончиков пальцев. Нет, до кончиков ногтей. И волос.
«Гадюка» находилась всего в нескольких метрах от Дергача. Пока он, как ему казалось, летел до башни, внешне неповоротливая аномалия успела преодолеть расстояние раза в три большее. И теперь, подобравшись почти вплотную, она, похоже, готовилась к последнему рывку. Передняя часть туловища чудовища неожиданно стала приподниматься и, вытянувшись вверх, застыла на уровне головы жертвы. А затем она начала раздуваться, образуя что-то вроде капюшона, и Дергач догадался, почему эту аномалию иногда называют «кобра».
Правда, у этой «кобры» не было ни зубов, ни рта, ни глаз. Ни, собственно, головы. Илья видел перед собой огромный мешок, этакий кусок гигантского полиэтиленового рукава, наполненный багровой жидкостью. Она пенилась и булькала, как закипающий бульон, распространяя острокислый запах гниющих водорослей. И все это безголосое и безглазое, издающее зловонный запах чудище являлось не чем иным, как воплощением смерти.
Наверное, если бы Дергач сейчас издал хотя бы слабый звук, «гадюка» тут же поглотила его в своей прожорливой субстанции. Но он окаменел и стал неподвижней и безмолвней кирпичной стены, к которой сейчас прижимался. И тут он увидел Купера.
Напарник стоял метрах в тридцати от него, у забора, примерно там же, где и стоял, когда Илья бросился в свой безумный забег. Только сместился немного в сторону от дороги, спрятавшись за угол. И в следующую секунду Купер сделал, скорее всего, единственно возможное, что могло спасти Дергача от смерти. Он размахнулся и со всей силы швырнул в сторону железнодорожного полотна гранату.
Через мгновение прогремел взрыв.
«Кобра» вздрогнула и отдернула свой «капюшон» назад. Затем прижалась к земле и быстрыми рывками двинулась в обход башни. Через несколько секунд, показавшихся Илье невероятно долгими, мелькнул багровый «хвост», и чудовище, порожденное иррациональной фантазией Зоны, исчезло.
На трясущихся ногах Дергач сполз по стене на землю и потерял сознание.
Август 2016 г. Суббота
Новосибирская Зона Посещения
Овраг оказался длинным, а когда он наконец закончился, на коротком совещании решили, что к железной дороге лучше не выходить. Так или иначе, но это такой ориентир на местности, к которому все привязываются и который в первую очередь привлекает внимание всех: от групп отрядов особого назначения до всякого рода подвижных аномальных ловушек вроде «зеленки», «гадюки» и прочих.
– Раз у наркоторговцев пик сезона, – сказал Лукич, – то и «спецы» из военной полиции не дремлют. Налетят на караван, и мы можем под горячую руку подвернуться. Да и не по правилам это – вслед за караваном идти.
– Это почему? – спросил Стеблов.
– Не любит этого Зона. Одно дело в караване идти или цепочкой. Другое дело – по чужим следам. Равиль, объясни ему. Ты ж на эту тему кандидатскую писал.
– Да, было дело, – сказал Нагаев. Он шел, прихрамывая и опираясь на костыль, но бодрился. – Вам как, формулы на земле начертить или так сойдет?
– Так сойдет, – хмыкнул Михаил. Он тоже прихрамывал. Наверное, нога после «поцелуев» коварной «зеленки» побаливала. А может, и оттого, что шел без ботинка, в обмотке из прорезиненного материала. Ее соорудил Лукич – в рюкзаке у него чего только не хранилось. Настоящий куркуль. Лукич и на самом деле происходил из семьи украинского крестьянина-куркуля, когда-то сосланной в полном составе в Западную Сибирь. Но об этом факте биографии знал лишь Нагаев.
– Тогда поясню коротко, – сказал Нагаев. – Есть такая теория, основанная на статистической вероятности. Чем большее количество людей в единицу времени пройдет на территории Зоны по одному и тому же маршруту, тем выше вероятность, что на этом маршруте сработает какая-нибудь ловушка.
– Вот по поводу единицы времени я не очень понял, – заметил Михаил. – Это что, с частотой прохождения связано?
– Не совсем. Если сегодня, к примеру, кто-то прошел по дороге, а завтра по этой же дороге пройдет другой человек, то с ним ничего плохого может и не произойти. Разумеется, если не вляпается по невнимательности в какие-нибудь аномалии – рот-то никогда раскрывать не надо. А вот если двигаться по чужому маршруту с небольшим временным интервалом, то риск значительно возрастает.
Знавал я одного коллегу. Так вот он утверждал, что человек, проходя по определенной местности, вызывает что-то вроде возмущения в среде Зоны – если воспринимать ее как единую субстанцию. И это активизирует ловушки. И тот, кто идет следом, как бы попадает в зону турбулентности. Не буквально след в след идет, вот как мы сейчас, а после некоторого временного интервала. Поэтому даже возник такой термин, как «дискретная плотность аномального пространства». В пустынном месте, где никто не ходит, она ниже, а на проторенных путях – выше. Но это – теория. А на практике – как повезет.
– А я о другой закономерности слышал, – сказал Лукич. – Там, где больше хабара, там и ловушек больше. Народ, естественно, лезет по жадности и гробится. Когда в нулевых на Территории совсем затихло, и здесь, в основном, только наркоторговцы шастали, то и аномальная активность была невысокой. Я так думаю, что ОНА свои богатства охраняет.