– Плохой из меня хозяин, моим гостям приходится самим добывать себе ужин, – наконец сказал он. Он поднялся и протянул руку, чтобы помочь ей встать, будто она была дамой, выпавшей из экипажа в лужу.
Одной рукой Тана потянулась за ключами охранника, а вторую подала Габриэлю и позволила помочь ей встать. Ее пальцы были мокрыми от крови, но он не обратил на это внимания. Тана была готова рассмеяться и в то же время чувствовала, что вот-вот заплачет.
– Ты искал меня? – спросила она.
– Я был в одной из комнат видеонаблюдения. Тут так много входов и выходов… Настоящая крепость, готовая к штурму. Как ты, – Тане впервые показалось, что он намеренно говорит загадками. По его лицу совершенно ничего нельзя было прочитать.
– Тана… – шепнула Валентина, снова указывая пальцем сквозь решетку.
Подняв глаза, Тана увидела, что по лестнице спускается Люсьен Моро. Он был одет во все оттенки кремового, пиджак цвета слоновой кости украшали серебряные пуговицы, туфли заканчивались острыми носами. Он казался существом без возраста: одновременно древним и юным. Алый рот на бледном лице выглядел почти вульгарно. Люсьен был прекрасен, как падший ангел за секунду до того, как его низвергли с небес.
Тана была уверена, что он так же, как и Габриэль, видел ее на одном из множества экранов, слышал, о чем она говорила с темноволосой девушкой, и знает, что она убила еще одного вампира. Ее сердце бешено колотилось.
– В чем дело? – резко спросил Люсьен, указав рукой на труп. Он смотрел на Габриэля, не обращая внимания на Тану, и говорил как хозяин, обнаруживший, что его пес грызет ковер. – Что тут произошло?
– О, привет, – сказал Габриэль. – Не злись. Она проголодалась и убила кого-то? Ну и что? В городе полно людей, которые жаждут обращения. Выбери себе нового.
Тану поразило его бессердечие, хотя он и пытался ее защитить. Люсьен покачал головой:
– Не говори глупостей. Она не убивала его. Это ты убил.
Габриэль широко улыбнулся, демонстрируя клыки:
– Ты прав. Я убил его, а потом попытался свалить на нее, потому что посчитал это смешным. Это ведь смешно, правда?
– В подвале полно клеток с людьми, а ты убил вампира, – Люсьен явно был недоволен. – Ты, видимо, к этому привык, но разве не жестоко кормить девочку холодной кровью? – он повернулся к Тане. – Пойдем, дорогая. Для начала мы приведем тебя в порядок, а потом, думаю, нам стоит поговорить, – он оглянулся на Габриэля. – Ты ведь не против, правда?
Габриэль больше не улыбался:
– Если враг моего врага – мой друг, то ты, скорее всего, друг моего друга.
Это была какая-то бессмыслица. Не просто его странная манера говорить, когда слова складываются в загадку. Тана нахмурилась. Все очень странно. Ей казалось, что Габриэль намеренно переигрывает.
– Он не всегда был таким, – Люсьен закатил глаза и подал ей руку. Галантный жест, похожий на жест Габриэля, напомнил Тане, что эти вампиры когда-то были друзьями. И возможно, несмотря на все совершенное Люсьеном, снова станут ими. Она вспомнила Элизабет и вечеринку Лэнса, и все смерти, в которых был виновен Люсьен. Тана положила ладонь ему на руку и с наслаждением испачкала дорогую ткань липкой кровью. Люсьен поджал губы.
– Ты рано встал, – сказала Тана, указав на стеклянный потолок бального зала. Сквозь цветное стекло голубое небо казалось серым, но солнце светило ярко и ей приходилось щуриться. Как Люсьен может выносить свет, ведь ей самой так хочется закрыть глаза? И чем сильнее будет становиться Холод, тем сильнее она будет бояться солнца.
– Я плохо спал, – неожиданно искренне сказал Люсьен. – Мне снилась Элизабет.
Он жестом подозвал девушку-вампира с темно-красными волосами, которая стояла у подножия лестницы, ведущей на второй этаж. Одета она была в черные кожаные брюки и черный пиджак с карманами наизнанку, пришитыми крупными красными стежками. На шее – кожаное жабо, а каблуки ботинок – в форме ножей. Подойдя ближе, она подняла руку, чтобы вытереть уголки рта, и Тана увидела ее кольцо – человеческий зуб, оправленный в серебро.
– Марисоль, – сказал Люсьен, и она слегка наклонила голову, – приведи девушку в порядок. Потом я хочу видеть ее в своей гостиной. Она может взять все что угодно из её вещей. Постарайся, чтобы она не выглядела как зомби.
Девушка посмотрела на Тану и махнула рукой в сторону лестницы. Вместе они поднялись в спальню Элизабет. Тана послушно шла рядом с Марисоль. Она чувствовала, что кожу лица стянуло; зубы ныли.
– Ванная там. Испорченное платье оставь на полу. Я подберу тебе что-нибудь из ее вещей, – Марисоль подчеркнуто не замечала отсутствующий на изголовье кровати шарик и лужу на полу. Она улыбнулась, не открывая рта, словно не хотела пугать Тану.
Тана посмотрела на свое шелковое платье, перемазанное грязью, зеленью от травы и насквозь пропитанное кровью. Вздохнула, взяла сумку и зашла в ванную. Зеркало над раковинами отражало ее со всеми чудовищными подробностями. Темная запекшаяся кровь на лице. Руки в грязи по локоть, словно на ней были длинные перчатки. Девушка в зеркале казалась монстром, выбравшимся из могилы.
Тана вспомнила вампиров на площади Самоубийц и Эйдана в комнате на Полынной улице, оплакивавшего то, что он натворил, и боявшегося того, что он еще может сделать. Интересно, не это ли они видели в зеркале? Каждый день – как пьяницы, которые собираются завязать и клянутся, что никогда больше не утратят контроль над собой. Пьяницы, которых продолжает терзать жажда.
Тану накрыло воспоминанием о том, как она снова и снова вонзала отвертку в плоть вампира, и ее замутило. Тогда ее разум затуманила паника, потом она почувствовала адский голод, но сейчас, вспоминая об этом, она была почти уверена, что ее рукой двигал кто-то другой. Она не могла сидеть над телом вампира и рвать зубами его изуродованное горло. И сейчас в зеркале это не она, не ее испуганные голубые глаза смотрят из-под кровавой маски.
Открыв кран, Тана пустила горячую воду. Потом подошла к маленькому окну. Стекло в нем было того же серого цвета, что и на потолке бального зала. Тана попыталась поднять раму, и та скользнула вверх. Из окна открывался вид на крыши, тонкий золотой луч проник внутрь. Тана положила на столик у раковины ключи, которые забрала у убитого вампира, пристроила на подоконник зарядное устройство на солнечных батареях и подключила к нему телефон.
Стоя в душевой кабине, Тана смотрела на водоворот красно-коричневой воды над стоком. Она яростно оттирала свою кожу лавандовым мылом Элизабет. Намылила даже язык в надежде избавиться от наркотического тяжелого вкуса, остававшегося во рту и напоминавшего, что скоро она снова захочет крови.
Когда она закончила мыться, экран телефона ожил. Восемьдесят пропущенных сообщений. Одно от Перл, несколько от Полины и других ребят из школы, остальные – с незнакомых номеров. Перл прислала фотографию отца, который спал за кухонным столом. «Здесь скучно и как-то странно. Присылай больше прикольных фоток, чтобы я завидовала».