– Вам не следовало знать?
– Думаю, да.
– А вы могли бы расшифровать эту флешку?
– Она у вас?
– Нет, – ответил Виктор.
– Но она у вас где-то припрятана?
– Так вы могли бы расшифровать ее?
– Возможно. Но я не могу знать, пока не попробую. У меня в управлении есть друзья, которые…
– Это не пойдет.
И тут его внезапно осенила мысль, прежде не приходившая ему в голову. Женщина видела, что он что-то обдумывает.
– Так что? – спросила она.
– Ничего, – ответил Виктор и сменил тему. – Так они хотели, чтобы я забрал флешку раньше, чем она попадет к покупателю?
– Да.
– Я думаю, что отобрать ее у покупателя было бы намного труднее. Вероятно, он слишком хорошо защищен, или это кто-то, убить кого они бы не посмели.
– По-вашему, кто это?
Свои догадки Виктор оставил при себе.
– Почему ЦРУ само не сделало это, почему обратилось ко мне? И почему оно хотело устранить меня после этого?
– Ответ на оба эти вопроса один и тот же, – сказала женщина, сделав шаг вперед. – Но я не могу быть уверена.
– Тогда зачем я вас слушаю?
– Потому что у вас нет выбора.
Ее ответ удивил Виктора, но еще больше его удивила твердость ее тона. Он переменил мнение о ее воле.
– Выбора нет и у меня, – продолжила женщина. – Но я знаю, что ваша смерть нужна им, чтобы скрыть всю операцию. Они не хотят, чтобы смерть Озолса когда-нибудь напомнила о себе.
Виктор слушал с непроницаемым лицом.
Она продолжила:
– Если бы план сработал, в руках у следствия могло бы быть только тело убийцы в номере парижского отеля без каких-либо намеков на то, кто нанял его. В лучшем случае они бы поняли, что вы – наемный убийца, но никаких связей вас с кем-либо проследить было бы невозможно. Любая связь между вами и теми, кто заказал убийство Озолса, была бы ловко обрублена.
– Так что же это? Они хотят убить меня, чтобы скрыть выполненную мной работу? Я же не собирался рекламировать то, что я сделал. Это не лучший способ привлекать новых заказчиков. – Виктор понял, что в его голосе было больше эмоций, чем он хотел бы проявить.
– Верно, – ответила женщина. – Но они не могли допустить, чтобы вас поймали и допросили.
– Я не мог бы никому ничего сказать, ибо я ничего не знал.
– Пройди все так, как могло бы, ваша смерть гарантировала бы, что им не о чем беспокоиться.
– Но почему они выбрали меня, а не какого-нибудь бандита? Убить Озолса мог любой любитель. ЦРУ не нуждалось во мне для этого.
– Потому что любитель не сумел бы принять и малой доли тех предосторожностей, какие принимаете вы. Любой другой оставил бы след, по которому можно было бы пойти. Тогда мне не сказали почему, но им был нужен киллер высокой квалификации, на которого нет досье. Им был нужен невидимка, и вы отвечали этому требованию. Думаю, вы можете считать это комплиментом.
– Я польщен.
– Не нужно сарказма.
Виктор не среагировал на ее замечание.
– А какое отношение имеете вы ко всему этому? Вас-то почему хотят убить?
– Я – часть цепочки. Операция провалилась, вы живы, флешку они не заполучили, и теперь им нужно обрубить все концы, провести зачистку.
– Виновна в соучастии?
– Что-то в этом роде.
– Но они вас пока не достали.
– Я не предоставила им возможности.
– Все-таки, почему вы вызвали меня сюда?
Женщина переступила на пару шагов левее. Возможно, просто от волнения. Виктор смотрел на нее. Свет лампы высвечивал ее скулы, плясал на полных губах.
– Потому что мы можем помочь друг другу.
– В чем?
– В том, чтобы остаться живыми.
– Надеюсь, вы не предлагаете передать им флешку с тем, чтобы они оставили нас в покое?
– Разумеется, нет.
– Тогда что?
– Мы удалим наших врагов.
Ему захотелось спросить: куда? Есть люди, которым не нравится слово «убить». Они предпочитают глупые эвфемизмы. Виктор полагал, что это помогает им крепче спать.
– И как же мы намереваемся сделать это? Я не могу перестрелять все ЦРУ, у меня патронов не хватит.
– Убийство Озолса не было санкционировано официально, это был классический «черный мешок». Кто-то заказал Озолса, кто-то исполнил заказ, но организация в целом об этом не знала.
– Почему вы так думаете?
– По множеству причин. Начиная с того, как меня привлекли к этой работе. Некий аноним позвонил мне и назначил встречу. Мне не было сказано, на кого или с кем я буду работать, не названа и цель работы. Мне не следовало этого знать. Затем то, что привлекли вас, наемного убийцу, не имевшего до этого связей с Конторой. Будь это задание официальным, им в случае провала операции не было бы нужды убивать ни вас, ни моего руководителя, ни меня. Они просто использовали бы для нее своих людей или известных наемных убийц. Те, кто на деле стоят за всем этим, не хотят, чтобы все ЦРУ знало об их делах.
– Стрелки, что охотились за мной в Париже, были частными лицами, – сказал Виктор. – Они не знали, на кого работают.
– Совершенно верно.
– А затем я столкнулся с американским киллером у себя дома.
Виктор не сказал, где это было. Это не имело большого значения, а он не хотел заводить привычку без надобности раскрывать личную информацию.
– В Швейцарии, я знаю, – сказала женщина.
Тот факт, что она знала, ошеломил Виктора, но он не подал вида.
– Это должен был быть наемник, а не оперативный работник, – продолжила она.
Ее голос звучал убедительно, хотя она и не раскрывала себя. Виктор верил ей. Говорить ей о том, что поначалу он был о ней противоположного мнения, не было надобности.
– Вы уже заморозили их стрелков в Париже, – сказала женщина, употребив еще один глупый эвфемизм. – Поэтому им пришлось пойти на риск и послать кого-то к вашему дому, чтобы завершить работу. Они не могли допустить того, что вы исчезнете раньше, чем они соберут новую банду убийц.
Виктор кивнул, принимая ее истолкование событий.
– Это значит, что хотя бы бóльшая часть Конторы нас не ищет.
– Пока не ищет. Но в любой момент может произойти что-то, что вскроет всю картину. Бойня в отеле привлекла слишком много внимания. Я уверена, что в ЦРУ есть люди, официально интересующиеся всем этим. Плюс в деле участвуют Франция и Швейцария. Тучи сгущаются помимо желания тех, кто хочет нашей смерти.